Любовь как таинство трактуя… Lamour declaine comme le mystere…. Юрий Бердников
прощанья ничем не отмечен.
В маете, у билетных касс
полдень меркнул, и падал вечер,
натыкаясь на тысячи глаз.
И гудки оползали по трапам,
растекаясь по пирсу. И порт
принимал, как обычный рапорт,
замиранья сердец и аорт.
А когда вновь сомкнулись дали,
ночь глядела уже в лицо,
и, казалось, здания стали
осыпаться под звёздным резцом.
«La journée des adieux n’avait rien de marquant…»
La journée des adieux n’avait rien de marquant.
Bousculade ordinaire au guichet de la gare —
les heures s’écoulaient, et le soir, débarquant,
prenait le choc des milliers de regards.
Appels de sirène, descendus des échelles
sur le quai lentement se répandre. Et le port
comme on écoute un quelconque rapport.
Et lorsque les lointains enfin se rejoignirent,
la nuit fut ici-bas, à vous dévisager;
ne demeura qu’un mur en train de se détruire
sous les coups scintillants du burin constellé.
Дневник
Дождя задумчивый вояж
в разливах повестей и драм,
где каждый важен персонаж:
казармы, церковь и почтамт,
где площадь – перечень границ,
судьбы изменчивых страниц,
разлук, сомнений и интриг —
мой неоконченный дневник.
Journal intime
Périple songeur de la pluie
dans le ruisseau des belles-lettres
où chaque point vient sur son i —
caserne, église et boîte à lettres;
où la grand-rue
vous est l’indicateur
des barrières, du sort trompeur.
Des ruptures, doutes, serments —
mon journal resté en suspens.
«Когда бы только жгло …»
Когда бы только жгло —
навылет, напролёт!
Какою клеткой мир не будет тесен?
Когда б в полёт!
Когда бы небосвод
не сжался до прудов на Пресне!
Когда б на арках, шпилях, проводах
обрывки туч, скульптурный ряд минуя,
в отёках крыш, в одышке шпал и плах
не висли бы, достоинством рискуя!
Когда б не стук колёс! Когда б не ночь!
Когда бы стихли вдруг остатков дня рыданья,
когда ничем уже нельзя помочь
всем страждущим твоих благодеяний.
Когда б не ждать весны!
Не жаждать губ…
Вконец извериться, простить и таять,
лицом упав на катафалки тумб
в снегах Алтая!
«S’il n’y avait que la brûlure…»
S’il n’y avait que la brûlure.
Qui perfore, de part en part!
De ces cages qui font le monde,
laquelle ne nous serait cellule?
Si l’on avait droit au départ!
Si le ciel n’abdiquait sur les proches étangs!
Sur les arcs, les flèches, sur les fils électriques,
ignorant les ordonnances sculptées,
si les nuages en lambeaux
ne venaient s’échouer
sur l’њdème des toits,
sur l’asthme des traverses, des billots,
au risque d’y laisser leur image idyllique!
S’il n’y avait le heurt des roues!
S’il n’y avait la nuit!
Si le sanglot du jour restant faisait silence,
quand tu ne peux plus rien pour secourir
ceux qui, passionnément, espèrent assistance.
Et le printemps, s’il ne fallait l’attendre!
Rêver de lèvres…
Perdues les illusions, tout pardonner et fondre
au cœur des neiges altaïques,
face écrasée sur le catafalque d’un roc.
Разлука
Вообрази, что небо – без звёзд,
что солнце безжалостное над равниной,
что мир беспредельно ясен и прост —
так это и есть разлука с любимой.
Séparation
Imagine
que