Его Алмазом кличут…. Светлана Малышева
была не заперта. Войдя, мы обнаружили сухопарого маленького дедушку в плотной льняной кофте, сидящего за низким столом и медленно жующим картошку «в мундире». Он не спеша доставал ее из чугунка и старательно очищал дрожащими руками.
Небольшая комната озарялась тусклым светом от лампы. Обстановку в ней было не разглядеть, но я заметил, что мебели в ней было мало. И запах! Не очень приятный сам по себе, но такой знакомый! Отчего его оттенок уже не казался пресным. Что-то родное я обнаружил в нем. Вся эта тихая комнатка была пропитана этим запахом.
Странно, но увидев двух явившихся к нему ночью незнакомых людей, лицо старика не выражало ни испуга, ни удивления. Он лишь поднял голову и равнодушно посмотрел на нас, словно знал заранее, что к нему придут гости. Мы поздоровались. Я волнительно начал объяснить, кто мы такие и зачем к нему приехали. Его спокойствие оставалось неизменным:
– Да вы устали, поди, с дороги? Ложитесь-ка спать. Завтра, все завтра…
И он, с трудом поднявшись с лавки, медленно зашаркал калошами, в которые были обуты его ноги. Я удивился, что дед в таком возрасте сам ходит. Но он семенил ногами так долго, пока шел до кровати, что казалось, будто он вовсе не идет, а топчется на месте. Он начал готовить нам постель. И только сейчас я осознал, что совершенно не подумал о ночлеге заранее. Ведь знал, что ехать далеко. Да и за один день мы бы не управились. Лисицын, мой начальник, тоже знал, но ни словом не обмолвился об этом. Решай, мол, сам свои проблемы. Так он, наверно, и думал. А мне с этой предвыездной суматохой было совсем не до таких «мелочей». И стало даже как-то страшно: а что, если бы нам не помог егерь? И что, если бы старик не оказался таким радушным? Где бы мы сейчас были? А потом я вспомнил: «Ангел-хранитель же…» и усмехнулся.
Старик, он же Алмаз, судя по всему, больше не желал с нами говорить и почти насильно уложил спать. Сначала я решил, что нас с напарником положат вместе, поскольку второй кровати в комнате я не заметил. И, похоже было, что комната в доме всего одна. От предстоящей ночи бок о бок с суетливым парнем я немного расстроился. Но все вышло не так. Мне было велено лечь на большой койке у стены. Максиму старик предложил лечь на другую кровать, которую было совершенно не видно, поскольку она стояла за печью. Сам же Григорий Матвеевич собирался спать на печи. Но Максим вдруг сказал:
– А давайте я на печке посплю, а то что вы туда полезете? Высоко ведь, расшибетесь.
– А и правда, чего это я? – удивился старик сам себе. – Лет пятнадцать уж не лазил туды, а нынче надумал, вот старый круговой! Кхи-кхи! За мной тяперича как за малым пригляд нужен, такие мы… Бывает, знаете ли, мысля какая-нить каверзна влезет в голову, а потом и идешь на поводу у ней. Это дело плохое.
Алмаз остался доволен таким исходом и незаметно для нас уже лег и накрылся тонким одеялом. Спустя еще пару минут в комнате раздался тихий свист. Мы с напарником переглянулись и негласно договорились