Янина. Наталья Генриховна Нараевская
какое дело? – отрезала Зося.
– Вот как. Ты посмотри, тетя, кем она себя вообразила. Скоро она будет тебе и мне диктовать, а не мы ей, – заносчиво сказала Янина.
– Успокойся, панна Янина, диктовать я тебе не собираюсь. Я сейчас же могу с мамой пойти к дедушке, мы не бездомные. Мы, панна Янина, живем здесь по просьбе вашего отца. Я хорошо помню. Но его уже давно нет, и мы можем уйти и не слушать, кто здесь хозяйка. Я и сама знаю, кто. Давай, мама собирайся, а я пойду телегу запрягу, я это умею. Хватит тебе уже батрачить, пусть другие займут твой пост, – высказавшись, выбежала Зося.
Пани Агата и Янина обозлились еще пуще.
– Как она смеет нам так говорить? Она, что, не знает кто она такая? Или ты ей не сказала? Она думает, что молочные сестры, это уже родня? – вспылила пани Агата.
Тут-то Павлина и возмутилась не на шутку Выпрямившись во весь рост и подбоченясь, глядя в упор то на Агату, то на Янину, вдруг сказала:
– А вы-то сами знаете, кто такая Зофия и кто Янина?
– Ну, и кто же? – спросила Агата.
– Вам и в голову не придет, кто они такие.
– Так, кто же они, говори! – потребовала пани Агата.
Но Бондарык, который стоял и не вмешивался в бабий спор, положил этому конец.
– Павлина, не надо спорить и доказывать, кто какой. Выйди на воздух и успокойся. О. Господи! Или покупатели принесли сегодня такой нечистый дух, что все если не бегают, то так спорят, чего раньше у нас никогда не было. Пошли, Павлина, а то, я вижу, ты скоро разрыдаешься, – и, взяв ее за руку, вывел во двор потому, что она действительно тут же разрыдалась.
– Павлина, успокойся. И в самом деле, тебе Зося правильно сказала, до каких пор ты будешь батрачить. Пошла бы ко мне жить, уже была бы полной хозяйкой. Пора уже и меня пожалеть. Сколько я буду тебя ждать, до могилы? Меня не устраивает, если мы вместе в гроб ляжем. Смотри, я уже седею.
– А разве ты меня по-настоящему простил? Не будешь упрекать? – сквозь слезы спросила Павлина.
– Павлина-Павлина, и ты еще сомневаешься? За столько лет терпеливого ожидания?
Бондарык обнял Павлину и поцеловал. Это был их первый поцелуй.
Возле конюшни послышалось фырканье лошади. Павлина и Петро опомнились и побежали туда. Зося уже запрягала лошадей в телегу.
– Зося, что ты делаешь, разве завтра дня не будет? Хочешь дедушку перепугать? – с упреком спросил Бондарык.
– А где же я буду ночевать, если не у деда? Туда, в барский дом, я больше не пойду,– ответила Зося.
– Туда, если не хочешь идти, не надо, – ответил Бондарык.
– А где же мне быть? Туда не надо, к деду нельзя.
– Будешь вместе с мамой у меня ночевать.
– У вас? А это с какой радости?
– А с такой, что я на твоей маме женюсь.
– Это правда, или опять какие-то шутки?
– По-моему, сегодня никаких шуток не было, скорее плачь. Но, плакать тоже ни к чему. Ну, пошли девочки.
Квартира Бондарыка состояла из большого коридора, кладовки и двух комнат. Первая