Княжна Джаваха. Лидия Чарская

      Лезгинка кончилась, и выступил сазандар со своей чиунгури.

      Он тихо провел рукой по струнам, и запели струны, которым вторил молодой и сочный голос сазандара.

      Он пел о недавнем прошлом, о могучем черном орле, побежденном белыми соколами, о кровавых войнах и грозных подвигах лихих джигитов… Мне казалось, что я слышала гром пушек и ружейные выстрелы в сильных звуках чиунгури. Потом эти звуки заговорили иное… Струны запели о белом пленнике и любви к нему джигитской девушки. Тут была целая поэма с соловьиными трелями и розовым ароматом…

      И седые, важные лезгины, престарелые наибы соседних аулов, гордые беки слушали затаив дыхание смуглого сазандара…

      Он закончил, и в его ветхую папаху, встретившую не одну бурю под открытым небом, посыпались червонцы.

      Между тем наступал вечер. Запад заалел нежным заревом. Солнце пряталось в горах…

      Бек Израил первым встал и ушел с пира; через пять минут мы услышали ржание коней, и он с десятком молодых джигитов умчался из аула в свое поместье, лежавшее неподалеку в горах. Дед Магомет, взволнованный, но старавшийся не показывать свих чувств перед гостями, прошел на половину Бэллы. Я, Юлико и девушки – подруги невесты последовали за ним.

      Там он трогательно простился с дочерью. В первый раз я увидела слезы в глазах прекрасной Бэллы.

      – Да будет благословение Аллаха над моей голубкой, – тихим, растроганным голосом произнес старик и положил руку на черную головку девушки, припавшей к его груди.

      Потом мы провожали Баллу. Ее, закутанную от любопытных глаз непроницаемой чадрой, усадили в крытую арбу. В один миг ее окружили полсотни всадников из лучших джигитов аула Бестуди.