Роза Ветров. Мариам Тиграни
под себя?
– Кончай шутки свои шутить, я серьёзен! Я думал даже не о матери, а о ней. О том, что больше никогда её не увижу…
– Кажется, где-то я это уже слышал.
– Клянусь тебе, Вачаган!.. На этот раз всё иначе!
– Хорошо, будь по-твоему! – насмешливо-иронично вздохнул армянин и недружелюбно оскалился. Так ли просто сыграть безразличие? – Но что ты собрался делать? Ты беден как мышь, да ещё и православный, а наша церковь…
– Она – христианка, и это главное, – небрежно отмахнулся грек, потрепав приятеля по плечу. – Я бы никогда не позволил себе влюбиться в мусульманку как наш Димитриос.
В этот момент Вачаган в очередной раз пожалел о том, что в окружении Гены не оказалось достаточно симпатичной гречанки. Помимо Манэ грек преподавал музыку двум девочкам-близняшкам, чей отец когда-то был хорошим другом дяди Анатолиоса, а также одной престарелой сербской аристократке, что на старости лет решила выучиться нотам. Неудивительно, что вниманием Геннадиоса в итоге завладела только соотечественница друга. И не какая-нибудь там, а Манэ Нерсесян!.. Его Манэ…
Но есть ли смысл жалеть себя? Это данность, которую ему следовало принять. Девушка – даже самая красивая на свете! – не помешает их дружбе. Эта дружба… уже слишком много для него значила. Вачаган с трудом признавался себе в том, что с тех пор, как эти божьи наказания свалились на его голову, он стал мягче и душевнее и действительно привязался ко всем троим. К турку, греку и русскому!.. Теперь юноша с ужасом думал о той жизни, что состояла из одних только цифр. А ведь раньше она его совсем не пугала!.. Кто бы мог подумать, что сын самих Гюльбекянов будет рассуждать подобным образом?
Так что он будет терпеть. Будет терпеть молча, потому что так на его месте поступили бы и Дима, и Мехмед. Как часто они бранили его за отсутствие воображения, за любовь к чёрному юмору и вечный скепсис? Даром что называли бесчувственным сухарём, у которого вместо сердца счёты!..
– И всё же вопрос ещё открыт, – снова буркнул Вача. – Не смотри на меня так!.. Я вижу, что ты что-то задумал.
В тот вечер Манэ изнывала от скуки дома и, наблюдая за тем, как бабушка Нвард напевала про себя «Ласточку» и «Сирун-сирун» за вязанием, ещё больше дула губы. «Гибель святой Рипсимэ» валялась где-то под столом, и она еле сдержалась, чтобы не забросить её куда-нибудь в дымоход. Если майрик узнает, что дочь заляпала страницы соком граната, то ей точно не поздоровится!.. Надкусанное яблоко так и лежало на тарелке возле книжной полки. Одна из служанок забыла здесь свой пояс от тараза39, и Манэ перебирала его пальцами, думая о своём. Жизнь дочери султанского ювелира скучна и однообразна… особенно если она ещё и армянка!
– Так скучно!.. – протянула она невесело, после чего поднялась с дивана и села у окна. Уже целый час бабушка не поднималась с тахты у стены, увешенной красновато-бордовыми коврами, и лишь размеренная работа спиц в её руках да лёгкое покачивание головы выдавало в старом теле жизнь. Иногда бабушка
. Тараз – армянский национальный наряд