Не все переплывут реку (сборник). Николай Шмагин
схватила альбом и стала лихорадочно перелистывать страницы, отыскивая нужные ей фотографии. Вот она, её мать, рядом отец и ещё какой-то мужчина. – Бабаня, кто это? – спросила она, ткнув в него пальцем.
– А, это Игорь Андреевич, – улыбнулась старушка, ласково проводя пальцами по изображению улыбающегося молодого красавца, – оператор, он всё снимал Светланочку, хотел фильм документальный о ней сделать, да видать не получилось. Друзья они с Федей-то, отцом твоим, были, – она задумчиво смотрела на фото. – Скрывал, что тоже любил её, а только видели все это, понимали. Как Фёдор женился второй раз, с тех пор и не бывал он у нас, Инна не любит друзей Фёдора, не жалует.
– Почему, бабаня? Зачем она такая?
– Маленькая ты ещё Люсенька, многого не понимаешь в жизни-то нашей грешной, – старушка с грустью посмотрела на внучку, на фотографию красивой улыбающейся женщины. – Светланочка, душа человек, – глаза старушки повлажнели от умиления.
Люська внимательно всматривалась в фотографию: добрые грустные глаза матери ласково смотрели на неё, как бы ободряя и поддерживая. Вздохнув, Люська захлопнула альбом. – Пойду я бабаня, обедать не буду.
– Что так? – всполошилась старушка, вставая следом за внучкой. – Обиделась, поди? Зря ты, Инну тоже понять надо, мальчонка болеет постоянно, нервный, одним словом, поздний ребенок. Ты уж смирись, потерпи пока. Уроки-то когда делать будешь?
Не ответив, Люська выскочила в коридор. Хлопнула входная дверь, старушка поспешила на кухню. – Инночка, ты не расстраивайся зря, девчонка ещё, образуется. А тебе Толика на ноги поднимать надо, ох господи, жизнь наша суетная…
Женщина стояла у окна и молча протирала вымытую посуду. Увидев выскочившую из подъезда Люську, отвернулась от окна, в сердцах воткнула тарелку на полку. В глазах её блеснули слезы. – Устаю я, мама, ребёнок больной, измучилась душой за него, изболелась, а тут она ещё выкобенивается. Что я ей плохого сделала?
– Давай-ка помогу, доченька, а ты иди с богом, иди к сыночку-то, – старушка с жалостью посмотрела вслед торопливо ушедшей женщине. В дальней комнате заплакал проснувшийся ребенок. – О-хо-хо, что-то дальше будет? – завздыхала старушка, насухо протирая полотенцем очередную тарелку.
– «Старое ружьё» в «Алмазе» идёт, сходим? – высокий, модно одетый парень оглянулся на столпившихся возле афиши приятелей.
– Полный отстой, ты комедию ищи какую-нибудь, поржём хоть, – вертлявая бойкая девчушка вся в движении: густо накрашенные глаза постреливают по сторонам, пирсинг украшает ноздри, уши и даже язык, ноги в туфельках пританцовывают, руки теребят модный клач.
– Во, братаны, «Наследство» идёт, – широкоплечий коренастый увалень в старорежимном прикиде радостно засмеялся, – пойдёмте посмотрим, потусуемся потом на набережной.
– Темнота, – Люська презрительно сверкнула в его сторону глазищами, – на советские не пойдём, скукотища. Или про работу или воспитывают, только западные, понял, Мишка? – она повелительно взглянула на высокого парня.
– Ес, –