Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь. Марек Хальтер
фрицев, чтобы себя подбодрить. Однако ни единая не сбежала. Дезертиршу совесть мучила бы еще сильней, чем кровавые мозоли. Каждое утро они вновь брались за лопаты. Болели не только руки, все тело. Женщины плавно сгибали плечи к самому животу, словно их мучила тошнота, потом медленно разгибались. Они колыхались, как волны на озерной глади.
Теперь даже мысль, что надо переваливать кирпичные обломки и балки, приводила Марину в ужас.
Так ли уж много она потеряла? Чемодан с одеждой, стопку книг, несколько безделушек, хранящих память о ее безрадостном прошлом. Да еще сценарии отснятых фильмов, где она только мелькнула. Стоило ли ради этого надрываться?
Марина даже испытала чувство облегчения, что избавилась от комнаты, где столько лет провела затворницей. Она была для Марины вроде тюремной камеры. Жизнь в коммуналке вообще не сахар. Постоянно вспыхивали склоки. Поводом могло послужить все что угодно: сундук, выставленный в коридор, несколько лишних минут, проведенных в ванной, не выключенный свет на кухне. Так что Марина вовсе не страдала, потеряв свою комнатушку, куда к тому же в любой миг могли нагрянуть «кожаные плащи». Вот почему за последние десять лет Марина к себе не пригласила ни одного мужчину. А уж кого-то оставить на ночь ей даже в голову не приходило.
За эти долгие годы у нее было несколько романов. Если так можно назвать считаные встречи украдкой. Раз-два, все по-быстрому – и разбежались. Марину это вполне устраивало. Ее ужасала перспектива проснуться рядом со спящим любовником – хватило ночи в кремлевском кинозальчике!
Покинув пепелище, Марина направилась в соседний Ботанический сад. Там она легла на скамью, подложив под голову сумку и скрестив руки на животе. Марину можно было принять за нищенку, каковой, собственно, и была. Тощая, плохо одетая, с потрепанной кожаной сумкой, на которую она пристроила свою нечесаную гриву. В сумке хранились все ее богатства – документы, продуктовые карточки, блокнотик, рваные перчатки, пара книжек, скомканный платок, да еще пудра и губная помада, уже давно остававшиеся без применения.
Собирались тучи, при этом ни ветерка. Духота предвещала грозу. Над крышами еще вился дымок от пожара. Женщины, с которыми она много лет прожила бок о бок, уже разгребли свои завалы и теперь брели кто куда в поисках пристанища. Сквозь решетку сада было видно, как некоторые толкают перед собой тележки, другие катят детские коляски или дребезжащие велосипеды. Чтобы спасти уцелевший скарб, годился любой транспорт. Марина могла бы к кому-то из них присоседиться. Сами нищие, они наверняка помогли бы той, кто потерял вообще все. Но Марина не шевельнулась. Не возникло и мысли им что-нибудь крикнуть на прощание. У нее оставалось единственное желание – спать.
Потом она часто вспоминала этот день, определивший ее будущее. Цепочка ожидавших Марину бед началась, однако, с огромной удачи.
К полудню гроза наконец разразилась. Громовой залп разбудил прикорнувшую на лавке Марину. Проснувшись, она все мгновенно вспомнила