Малый дом в Оллингтоне. Том 2. Энтони Троллоп
человека.
– Я напишу к одному приятелю в провинцию и попрошу его совета, этот приятель постарше и поопытнее нас обоих.
– Клянусь Юпитером, дружище, подумай прежде. Не дай твоим врагам распустить молву, что ты трус. Клянусь честью, пусть обо мне говорят, что хотят, только не это.
– Я и этого не боюсь, – сказал Имс с некоторой досадой в голосе, – сейчас мало обращают внимания на трусость, особенно когда дело коснется дуэли.
После этого Кредль снова перевел разговор на мистрис Люпекс и на свое собственное исключительное положение, а так как Имс не думал просить у приятеля дальнейших советов по своим делам, то и слушал он его молча всю дорогу до Буртон-Кресцента.
– Надеюсь, вы нашли благородного графа в добром здравии, – сказала мистрис Ропер, когда ее жильцы сели за стол.
– Я нашел благородного графа в отличном здравии, благодарю вас, – отвечал Джонни.
Надо заметить, что все жильцы мистрис Ропер и сама она ясно понимали, что положение Имса совершенно изменилось с тех пор, как он удостоился дружбы лорда Де Геста. Мистрис Люпекс, всегда садившаяся за обедом подле Джонни, с целью защитить себя, как она выражалась, от опасного соседа Кредля, обращалась с ним особенно любезно. Мисс Спрюс не иначе называла его, как «сэр». Мистрис Ропер первому ему подавала кушанье и обращала внимание на его блюда, Эмилия менее прежнего рассчитывала на обладание его сердцем и любовью. Конечно, не следует полагать, что Эмилия решилась оставить это дело без боя и позволить неприятелю спокойно удалиться с места битвы со всеми своими силами, но она не видела необходимости оказывать ему уважение, это было бы несовместно с совершенным равенством, которое должно сопровождать всякий сердечный союз.
– Что ни говорите, а я считаю за большую привилегию находиться на дружеской ноге с такими людьми, как граф Де Гест, – сказала мистрис Люпекс. – Когда я была девушкой, я состояла в весьма близких отношениях…
– Вы теперь не девушка, и потому лучше бы вам не говорить об этом, – сказал Люпекс.
Мистер Люпекс, спустившись с подмостков, на которых расписывал декорации, заходил в этот день в небольшую лавочку по соседству с Друрилейнским театром[11].
– Друг мой, вам бы не следовало показывать себя зверем перед обществом мистрис Ропер. Если, увлеченная чувствами, которых сейчас невозможно описать, я оставила прекрасный круг своих знакомых и вышла за вас замуж, вам не нужно бы напоминать мне перед целым светом, что я должна сожалеть о многом, весьма многом.
И мистрис Люпекс, положив ножик и вилку, поднесла к глазам носовой платок.
– Это одно из удовольствий, которое доставляется мужу во время обеда, не правда ли? – спросил Люпекс, обращаясь к мисс Спрюс. – Такого рода удовольствий у меня множество, и вы не можете представить себе, как же я это все люблю.
– Кого Бог соединил, тех человек не разлучит, – сказала мисс Спрюс, – что касается меня, то вы знаете, что я старуха.
Эти слова навеяли хмурое настроение на всех обеденным столом,
Королевский театр на Друри-Лейн – старейший из непрерывно действующих театров Великобритании. Вплоть до начала XIX века считался главным драматическим театром британской столицы.