Иммигрантский Дневник. Николай Накропин
В армии меня обучали к борьбе именно с такими экземплярами. Представилась схватка между сержантом Зливко, заместителем командира нашего взвода, экскаваторщика по образованию, и этим человеком.
Конечно, среднестатистическому Зливко было бы нелегко выдержать тяжелые кулаки профессионала. А кирзовый сапог, на первый взгляд, не имел шансов против прыжковых ботинок. Зливко был на голову ниже, в плечах уже, а пропорции не соответствовали стандартам человеческого тела, приведенным на иллюстрациях в медицинской энциклопедии. Но он одержал бы победу. Потому что солдат, открывший мне дверь, улыбался широкой белозубой улыбкой. Я такую в жизни не видел. К тому же он имел черный цвет кожи. Его телодвижения излучали адекватность, вежливость и уважение к стоящему перед ним оборванцу. Аксиома гласит: в битве между улыбкой и экскаватором всегда побеждает экскаватор. Американский солдат не мог похвастать притаившейся волчьей злобой, а Зливко просто распирало от ядовитой интоксикации. Поэтому я уверен, что улыбающийся американец очень быстро погибнет от внезапного удара бревном по голове, нанесенного с ужасающей предательской силой. А не будет бревна, то Зливко клыками загрызет. Сделано это будет с целью спасения Отечества и ради того, чтобы ночью, греясь в ротной сушилке, по-залихватски сказать слушателям: «Не зря я котлованы копал!»
После досмотра моих карманов меня пропустили в здание консулата. По лестнице спустились двое служащих, владеющих русским языком настолько хорошо, что у меня возникло подозрение: не из Прибалтики ли они? По мере разговора официозность перестала пугать, а предложенный кофе окончательно разрядил обстановку. Беседа продолжалась долго, за окном кончился дождь, вышла луна, а напротив меня крутился включенный диктофон.
Невозможно дать отчет о последствиях, когда заполняешь черную пустоту созвездиями слов, сказанных в наивной вере в добро. Ведь всех предавали однажды. Кто бы мог подумать, что через много лет, когда длина дороги за спиной сжирала последние силы, то свет той серебряной луны вновь осветил небо и улицы, а мой собственный голос с состарившейся пленки из диктофона расставил все по нужным местам.
Посещение консульства завершилось листком бумаги с адресом:
– Вас будут там ожидать.
– Где «там»?
– Идите и увидите. Там занимаются именно такими людьми, как вы.
Единственным документом, удостоверяющим личность, служил военный билет. Исключительно важной была срочная легализация подвешенного положения.
Долгосрочное пребывание без удовлетворительных папирусов на территории Германии не рекомендуется смертным. Дыхательная анатомия немецкого полицейского устроена таким образом, что он чует нелегала, как кот валерьянку. Поймав несчастного, полицейский бесстрастен. Он выполняет свой долг перед страной и Конституцией. Его отличает исключительная мотивированность при раскрытии всевозможных преступлений, и случай в Эрфурте, когда мне довелось быть отпущенным на все четыре стороны