История болезни коня-ученого. YBS
– им она сигналила машинистам поезда, что двери можно закрывать. В кабине же было двое – машинист, который сидел за рычагами управления и его помощник, который на станциях стоял одной ногой на перроне и, получив сигнал жезла дежурной по перрону, кричал машинисту «Готов!», а тот включал механизм закрывания дверей. Потом на станциях понаставили зеркал, через которые машинист сам все видел, и кричать перестали.
Потом мы с родителями шли по улице Горького мимо магазина «Телевизоры», в котором нельзя было купить выставленные в витрине образцы, мимо карикатур в окнах Дома художника, мимо ТЮЗа и Глазной больницы, все еще в противовоздушном камуфляже. Родители с дедом и бабкой обычно садились за преферанс (в детстве я ненавидел эту игру, потому что она отвлекала родителей и деда от меня), а я ждал шести часов, когда детской передачей начиналась программа телевидения.
Этот вид массовой информации еще пребывал в подростковом возрасте – передачи шли только по одному каналу, а, когда как-то раз мы пришли в гости к деду и бабке посреди недели, я едва дождался срока, щелкнул включателем, а на экране ничего не появилось. Взрослые посмотрели на меня с сочувствием: – Сегодня же четверг! На телевидении выходной!
Однако в остальные дни по единственному каналу исправно шли репортажи со стадионов. И в 58-м эра электронных СМИ началась и в нашей комнатушке на Нарышкинской. Мама уже два года, как вернулась на работу, папа перешел на должность заместителя по наладке главного конструктора подольского котлостроительного завода им. Орджоникидзе, и денег стало хватать от зарплаты до зарплаты. Тут еще вернулся в Москву демобилизовавшийся майором друг моих родителей – при деньгах, полученных под расчет при увольнении. И вот отцы семейств замыслили купить по телевизору. Подозреваю, что одним из основных стимулов для папы была возможность смотреть футбол дома, потому что он очень уставал, ежедневно катаясь в Подольск и обратно, и на стадион мог выбираться нечасто.
Слава богу, телевизоры уже не распределяли по талонам, но и купить их было непросто: их продавали в ограниченном числе крупнейших магазинов штук по 50 в день, поэтому надо было очередь занимать очень заранее.
Папа отправился ночевать к другу на улицу Горького в Елисеевский дом, а часа в 3 ночи они направились к ГУМу. Однако к магазину их не пропустили милицейские патрули – норовящих приблизиться к Красной площади так рано они гоняли, а упирающихся забирали в «собачий ящик» (он же – воронок, сейчас чаще именуемый автозаком). Пришлось прятаться от них по подъездам, которые в те времена не запирались. Часов в 5 народ все-таки из укрытий повылезал и накопился в квартале от ГУМа в таком количестве, что кого-то хватать милиционеры уже не рисковали. Около 6-ти они отконвоировали толпу к входу в ГУМ. Папа рассказывал, что очереди не было – там такая традиция сложилась. Задача была совершенно в стиле нынешних распродаж, которые показывают по ТВ – когда открывались двери магазина, толпа рвалась в них, и призы доставались тем, кто успевал