На орбите судьбы. Наталья Антарес
в случае подобных посиделок срочно отправляли в комнату «зубрить тесты», но так как моей юной сестричке было прекрасно известно, что от находящейся в подпитии мамаши можно ни за что ни про что схлопотать смачный подзатыльник, она первой проявляла инициативу, звонила кому-нибудь из одноклассниц и сломя голову неслась из дому прочь. Вникнуть в суть экзаменационных заданий под громкий аккомпанемент пьяных разговоров «за жизнь» Нюрке было также тяжко, как и таракану скрыться от направленной струи дихлофосового спрея.
Я в теткиных застольях, естественно, не участвовала, и, пользуясь временным отсутствием Нюрки, обычно оккупировала старенький компьютер, системный блок которого завывал так, будто вот-вот собирался взлететь, и старательно портила зрение перед безнадежно мерцающим монитором.
В этот вечер мне по всем признакам предназначалась тождественная участь, однако, у меня впервые появились собственные планы, о чем я кратко уведомила безразлично кивнувшую в ответ тетку, и похватав со стола пару бутербродов, избавила обсуждающих невыразимую тяжесть бабьей доли собутыльниц от своего непрезентабельного общества.
– Римма, ты куда? – запоздало удивилась Нюрка, наложившая зачем-то столь яркий макияж, что по-своему симпатичные черты ее румяного лица совершенно потерялись под толстым слоем косметики. Без оранжевого жилета сестренка видела меня исключительно в домашней обстановке, и сейчас искренне недоумевала, куда это я намылилась мало того, что на ночь глядя, так еще и в «гражданской» одежде.
– Гулять, – невежливо огрызнулась я, и Нюрка моментально отстала. В наличии наркоманского прошлого имелся один неоспоримый плюс: обыватели меня не только презирали, но и на всякий случай побаивались – а мало ли чего может взбрести на ум столь неоднозначной особе, да и в то, что я навсегда распрощалась с героином, мало кто, в сущности, верил.
Нюрка проводила меня подозрительным взглядом из-под щедро намазюканных иссиня –черной тушью ресниц, приоткрыла пронзительно-розовые губки, чтобы о чем-то спросить, но внезапно передумала и молча вернулась к наведению марафета. А как без этого, она же тесты зубрить идет?
Смеркалось на улице так медленно и неохотно, будто к своей перовской коллеге неожиданно пожаловала в гости знаменитая белая ночь. Неторопливой походкой я шагала по вечернему городу, и тихо радовалась, что я вняла совету Потапыча и уехала из столицы в эту непролазную дыру. Даже бурная пятничная суета в Перовске казалась лишь жалким подобием кипящего водоворота столичной жизни, абсолютно не зависящего от дня недели. Размеренный до скукоты провинциальный быт отличался от пульсирующего сумасшествия столицы, как гоночный суперкар от ржавой таратайки, но, учитывая, что моя погоня за удовольствием давно закончилась полнейшей катастрофой, меня устраивала эта безмятежная серость. Меня, возможно, и устраивала, но находились в заштатном Перовске и те, кто изо всех сил пытался привнести в однотонную