Исповедь труса. Авантюры 90-х глазами участника событий. Пиит Опилкин
не положили в свои карманы, всё пропили. Как только деньги за халтуру были получены, из батальона один за одним поехали проверяющие: комбат, его замы и прочее. Стандарт встреч был один. На сутки проплаченная сауна, богатый стол в местном кабаке и ящик коньяка с собой до дому, как сувенир. В этот период службы меня любили все. Предлагали остаться на кадровую, а затем и в военную академию. Рота поднялась до третьего показателя по бригаде.
– Ни как нет, не знаю кто строил! – Мои пересохшие губы едва открывались, а язык с трудом шевелился от сушняка и стресса.
Майор продолжал меня пытать и задавал вопрос за вопросом по существу.
Когда он спросил, кто вчера командовал разгрузкой шпал, на меня повеяло тюрьмой…
Но я не сдавался и отрицал ВСЁ!
Мне казалось, что вот-вот он вызовет часовых и на мне застегнут браслеты. Но этого на удивление не произошло. Прокурор смягчился и расстался со мной с улыбочкой, попросив, на всякий случай подготовить документы о всех полученных стройматериалах, а также отчеты о выполненных работах для возможной когда-нибудь проверки-ревизии.
Это был пиздец!
Я никогда не задумывался сколько десятков вагонов шпал и щебня мы уничтожили, ссыпая в обрыв. Сколько новых полученных рельсов попилили для металлолома под девизом: «Даешь БАМовское звено!» Без счета, но батальон по сбору металла занял второе место, и комбат лично мне жал руку. Конечно, он знал обо всем. Я понял, что возник вопрос. А кто будет отвечать? И почуял – круг замыкается на мне.
Обратно не повезли, добрался сам. И сразу понял, мир вокруг переменился, появилась какая-то официальность и отстранённость. Даже Быча замкнулся.
– Командир, срочно в батальон на партсобрание! – Сурово, как приговор, произнес замполит.
И я прозрел. Сначала меня исключат из партии, чтобы не пятнать ряды, а потом закроют. Вот почему меня отпустил прокурор!!!
Мутило с похмела и тошнило. Покидал вещи в сумку, и вместе со старлеем Абрамовым мы поехали в часть. На последок Быча шепнул: «Сдавай всех, мне по хуй, или тебе десятку впаяют!» По дороге просто выключился и очнулся уже в Хурмулях.
Я стоял привязанный к позорному столбу партсобрания, а в меня летели камни. Ото всех летели, со всех сторон. Убивал, уничтожал и гнобил каждый, за исключением одного – «он не швырял».
Красные круги перед глазами стояли, когда, как после линчевания, плёлся убитым к проходной. Вердикт собрания максимально жесток. Вынесена повестка на завтрашнее внеочередное собрание (так требовал партийный протокол, сразу казнить не могли) с единственным вопросом: исключение из партии ком. первого взвода первой роты. Меня уже не было в живых и единственным желанием было сдохнуть, не видя финала.
Из забытья вывел голос капитана Гопасяна, зампотеха батальона.
– Рано до отдыха старлей. Наотдыхался в Амурске. Принять дежурство по батальону!
И он с издёвкой