Рождённый в чужой стране. Время перемен. Лев Воронцов
где эта карантинная? – спросил я, опускаясь в кресло.
Он ткнул пальцем в сторону деревянной двери метрах в десяти от нас:
– Видишь в конце коридора сортир? Слева от него – железная решётка. Это твоя палата.
Столь близкое расположение туалета могло радовать только тех, у кого диарея.
Людей в коридоре было не слишком много. Трое играли в карты – в тысячу. Двое – в шахматы. Ещё двое смотрели телевизор.
Неуютно… Впрочем, чего ещё ожидать от психбольницы?!
Я перевёл взгляд на чёрно-белый экран старого «Рубина». Беззубый Шура́[14] картаво пел про холодную луну. Я брезгливо поморщился: количество заднепрохо́дных фриков, прорвавшихся на ТВ, от года к году неуклонно росло.
Через несколько минут Шурý сменила Таня Буланова[15] – взрослая тётя, желающая сойти то ли за плаксивую девочку, то ли за дурочку. Тоскливо, однако…
– Эй, граждане психи, одевайтесь на прогулку! – глянув на часы, возвестил Витя-Пижон.
Коридор мгновенно наполнился суетливыми людьми, к которым присоединились телезрители и шахматисты.
– В пятую палату не заходите! – крикнула дебелая, лет пятидесяти, техничка в роговых очках с толстыми линзами.
Невысокий мужчина с огромным носом подбежал к ней, обнял и прижался щекой к большой груди. Он неразборчиво бубнил что-то, а она гладила его по голове. Со стороны сцена выглядела очень трогательно – как в мелодраме.
Седой пузатый старик интеллигентного вида просительно вытянул руку и прогундел:
– Мне бы ложечку, туфель надеть…
За что мгновенно получил от Вити кулаком по темечку.
– Чего тебе надо?! – с вызовом поинтересовался Пижон.
– Ложечку, туфель надеть, – продолжал канючить дед.
Последовал ещё один удар, и всё тем же хамским тоном молодой человек повторил свой вопрос:
– Чего тебе надо?!
– Ложечку – туфель…
Кулак в очередной раз обрушился на черепушку больного.
– Чего тебе надо?!
Старик отрицательно покачал головой.
Произошедшее возмущало, но я предпочёл промолчать, поскольку местных правил, писаных и неписаных, пока не знал. Понимая, что смалодушничал, успокаивающе забормотал себе под нос:
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят…
Сборы закончились, и пациенты под присмотром санитаров гуськом спустились по лестнице, что напротив пятой палаты – той самой, куда меня определили. Однако гулять ушли не все: картёжники невозмутимо продолжали игру.
Через пару минут на этаж по той же лестнице поднялась медсестра в белом халате и медицинской шапочке. Ей было лет тридцать – тридцать пять. Личико миловидное. И фигура хорошая. Пожалуй, она единственная, кто здесь и сейчас вызывал у меня симпатию.
– Карантинные, почему до сих пор на воле?! – вопросила эта фемина. – А ну живо к себе!
– Там ещё пол не высох, – не оборачиваясь, возразил один из игроков. – И не проветрилось толком.
Шура́ (наст. имя – Александр Владимирович Медведев) – российский эстрадный певец. Приобрёл известность за счёт эпатажной манеры исполнения и запоминающейся внешности – отсутствия передних зубов. Несмотря на изначальные рассказы о своей гомосексуальности, которую певец называл частью имиджа, в мае 2010 года он представил публике свою невесту.
Татьяна Ивановна Буланова – российская эстрадная певица. Начинала карьеру с исполнения жалостливых песен. В 1996 году сменила имидж, а в 2004-м получила звание «Заслуженный артист Российской Федерации».