Литературный призрак. Дэвид Митчелл
вот и прекрасно, черт подери.
Тут я вспомнил, что оделся, а душ не принял. От меня воняло, а тут еще и встреча с этим, как его там, из Тайваньского консорциума.
– Ты кретин, Нил.
Никто не возразил.
Почему-то никто не возражает, когда называешь себя кретином. Теперь душ сожрет остаток утреннего лимита. Если собьется распорядок – рас-порядок! – утренних процедур, то я опоздаю на паром и придется выдумывать очень уважительные причины.
Я выключил кондиционер.
– Сейчас только май, черт тебя подери. Хочешь меня заморозить до смерти, да? С кем ты тогда будешь дурака валять, скажи?
В ванной обнаруживаю, что она опять развлекалась с жидким мылом. Кати всегда покупала жидкое мыло во флаконах с помпочкой. И горничная тоже. И все было хорошо, пока она не обнаружила, как весело брызгать из помпочки. Лепехи мыла повсюду – на стенах, на унитазе, на полу в душевой кабинке, и там – ну да, как раз там, – куда я только что положил рубашку. Везде эти мерзкие пятна, похожие на брызги засохшей спермы.
– Ну-ну. Развлекаешься? А вытирать все это кто будет?
Как ни странно, она никогда не прикасается к косметике и туалетным принадлежностям Кати. Только к моим. Интересно, почему я до сих пор не избавился от женского барахла. В шкафчике лежит упаковка тампонов. Две упаковки. С одной капелькой и с тремя. Горничная ни разу не взяла ни одного. Не понимаю почему. Может, это одна из китайских причуд – не пользоваться тампонами. Ведь не надевают же они памперсов на младенцев, и те кладут прямо в трусы, где угодно и когда угодно. Но при всем при том горничная пользуется тальком, увлажняющим кремом, пеной для ванны – очень охотно, без зазрения совести. И почему она, собственно, должна испытывать угрызения совести по этому поводу, если не испытывает по другим?
Сунул голову под душ. Так, намочил, намылил шампунем, втер, ополоснул, теперь восстановитель, размазал пальцем полоску подсохшего мыла на стене, взбил в пену, смыл, вытер. На все про все две минуты. Ополоснулся – и хорошо, а о расплате подумаем потом.
Досуха вытираюсь, втягиваю живот. В последнее время это мало помогает. Нил, когда у тебя начала расти эта хреновина? По идее, от постоянного стресса теряют в весе. Я наверняка теряю, но из-за диеты из вафель, фруктовых пастилок, сигарет и виски набираю больше, чем уходит из-за стресса. Пузо как у беременной. Тьфу! Передергиваюсь от отвращения. Интересно, если бы Кати удалось забеременеть, изменилось бы что-нибудь или нет? Завязал бы я тогда, пока еще мог, или маялся бы еще больше? Если только можно маяться еще больше и… и не умереть. Не знаю.
Запахло горелым. Черт! Утюг!
Да нет же, я не включал утюг. Вафли подгорели. Черт, черт, еще раз черт. Завтрак пропал к чертовой матери. Можешь не спешить, Нил, вафли уже не спасти. Вафли, как тот мост, слишком далеко{48}. Когда вафля перестает быть вафлей? Когда она превращается в кусок угля, черт бы его побрал. Придется для питательности насыпать побольше сахара в кофе, другого выхода не вижу. Жидкий завтрак. Так, в гостиную. Из-под двери показалась темная
Вафли, как тот мост, слишком далеко. – Аллюзия на военно-исторический фильм «Мост слишком далеко» (1977, реж. Ричард Аттенборо), посвященный Голландской операции 1944 г.