Горе от ума. Александр Грибоедов

         Да хоть кого смутят

      Вопросы быстрые и любопытный взгляд…

      Помилуйте, не вам, чему же удивляться?

       Что нового покажет мне Москва?

       Вчера был бал, а завтра будет два.

       Тот сватался – успел, а тот дал промах,

       Всё тот же толк[15], и те ж стихи в альбомах.

      Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!

         Где ж лучше?

      Где нас нет.

      Ну что ваш батюшка? всё Английского клоба[16]

        Старинный, верный член до гроба?

       Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?

      А этот, как его, он турок или грек?

      Тот черномазенький, на ножках журавлиных,

        Не знаю, как его зовут,

        Куда ни сунься: тут как тут,

         В столовых и в гостиных.

       А трое из бульварных лиц[17],

       Которые с полвека молодятся?

      Родных мильон у них, и с помощью сестриц

        Со всей Европой породнятся.

        А наше солнышко? наш клад?

      На лбу написано: Театр и Маскерад[18];

       Дом зеленью раскрашен в виде рощи[19],

        Сам толст, его артисты тощи.

      На бале, помните, открыли мы вдвоем

      За ширмами, в одной из комнат посекретней,

      Был спрятан человек и щелкал соловьем,

        Певец зимой погоды летней.

      А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,

      В ученый комитет[20] который поселился

        И с криком требовал присяг,

      Чтоб грамоте никто не знал и не учился?

      Опять увидеть их мне суждено судьбой!

      Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?

      Когда ж постранствуешь, воротишься домой,

      И дым Отечества нам сладок и приятен!

        Вот вас бы с тетушкою свесть,

        Чтоб всех знакомых перечесть.

       А тетушка? всё девушкой, Минервой?[21]

       Всё фрейлиной Екатерины Первой?

       Воспитанниц и мосек полон дом?

        Ах! к воспитанью перейдем.

        Чтó нынче, так же, как издревле,

      Хлопочут набирать учителей полки,

       Числом поболее, ценою подешевле?

       Не то чтобы в науке далеки;

        В России, под великим штрафом,

        Нам каждого признать велят

         Историком и геогра́фом!

      Наш ментор[22], помните колпак его, халат,

      Перст указательный, все признаки ученья

      Как наши робкие тревожили умы,

       Как с ранних пор привыкли верить мы,

        Что нам без немцев нет спасенья! –

      А Гильоме, француз, подбитый ветерком?

        Он не женат еще?

      На ком?

       Хоть на какой-нибудь княгине

      Пульхерии