Ветер судьбы. Роза Туфитуллова
лет назад…
К сожалению, поэту не было суждено вдоволь погулять по российской столице, полюбоваться на роскошные дворцы, посетить музеи и театры. По приезде в Петербург его болезнь, разъедавшая лёгкие, усилилась. Влажный холодный воздух столицы, проникающий до мозга костей, вынудил поэта дни напролёт сидеть в гостинице. Конечно, здешние друзья старались не оставлять поэта наедине с собой. Да и число тех, кто хотел увидеться и познакомиться с Тукаем, день ото дня становилось всё больше.
Но пока поэт не хотел, чтобы кто-то постучался в его дверь. Сейчас его желанием было лежать, закинув руки за голову, закрыв глаза, и утешаться, вспоминая снова и снова того светлого ангела, что явился к нему под покровом чёрной ночи, когда он оставался в доме Мусы Бигиева[3]. Что удивительно, это тайное, заветное воспоминание, казалось, помогало забыть хоть на время и жестокий кашель, и болезнь, и постоянно терзающий его холод.
…Тогда к сердцу отчаявшегося поэта, уже готового «улететь из клетки мира», внезапно, осторожно прикоснулся светлый ангел. Все замечают, когда приходят ангелы… Ночной образ «выплыл» из «белого тумана» и заговорил. Какой мягкий, нежный и ласковый голос…
– Тукай-эфенди, простите, пожалуйста. У меня сердце разрывается… У вас такой сильный кашель. Попробуйте выпить это горячее молоко с душицей. Оно обязательно поможет. Выздоравливайте! – сказала и растаяла так же внезапно, как появилась.
Разве могла Уммугульсум спокойно слушать, как за стеной мучается поэт? В её груди билось горячее сердце, не признающее запретов и ограничений, сердце, уже столько времени пылающее огнём любви. Казалось, ей хватило бы одного желания, одного слова, одного её дыхания, чтобы вылечить любимого Тукая. Но увы, какая глубокая пропасть оказалась между мечтой и реальностью.
А у Марьям – свойственницы Уммугульсум – тоже болит душа и отчаянно бьётся сердце: вздрагивая от любого шума, она стоит на страже у двери. Только бы никто не увидел Уммугульсум, и только бы не проснулся Муса-эфенди. Слава Всевышнему, он сегодня спит с детьми. Иначе ей, Марьям, не дадут житья: «Какой стыд, позор, как ты посмела?» Да и Тукай невольно окажется в неловком положении. Ни объяснить, ни оправдаться…
«Поистине, ангел!» – подумал Тукай, когда удушающий кашель, словно державший его на грани жизни и смерти, немного отступил. Но тут же всем существом воспротивился этому «ненужному» чувству.
– Ты только посмотри на смелость и решительность этой курсистки! Пожалела… Не то что вы, туташ, даже сама судьба меня не пожалела. И не нужно. У меня другая цель, другая дорога. И я не люблю тех, кто меня жалеет. Вы сильно ошибаетесь…
А это что за голос?.. Словно весенняя трава, пробившаяся у обочины заснеженной дороги…
– Мой поэт, но разве сам ты не желал, чтобы в эти минуты рядом с тобой был тот, кто тебя любит?! «Страж любви» не прогнал его от твоей двери.
К счастью, волшебной ночи было суждено повториться. Опять, казалось, настал момент его «последнего вздоха», но снова появился
Муса Бигиев (1873/1875–1949) – видный учёный-богослов, писатель, философ.