Поэтика русской идеи в «великом пятикнижии» Ф. М. Достоевского. Олег Сыромятников
(«земной закон») разрушает веру во всемогущество разума. Он призывает смириться и довериться воле Творца: «А вы лукаво не мудрствуйте; отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, – прямо на берег вынесет и на ноги поставит» [6; 351][51]. И теперь, чтобы воскреснуть к новой жизни, Раскольников должен подчиниться Божией правде и земному человеческому закону и искупить страданием зло, причинённое людям: «Тут уж справедливость. Вот исполните-ка, что требует справедливость. <…> Пострадайте… <…>. В страдании есть идея» [6; 351–352].
Действуя в единстве, «Божия правда» и «земной закон» предстают как выражение единой Божьей воли, необоримость силы которой подчёркивается быстротой изменений, происходящих в душе Раскольникова: на шестой день после преступления он влюбляется в Соню и впервые встречается с Порфирием. На седьмой день утром он подчиняется воле Порфирия, а вечером признаётся Соне в преступлении. Ещё через три дня Порфирий приходит к Раскольникову, предлагая явку с повинной, и на следующий день Раскольников идёт к Соне «за крестами» и сознаётся в содеянном. Это единство функций образов Порфирия и Сони Достоевский подчёркивает особым поэтическим средством. В романе рефреном звучит мысль об «удушающем» воздухе Петербурга. Слово «воздух» помимо обычной семантики имеет в поэтике Достоевского и значение символа, указывающего на духовно-нравственный смысл происходящего. Примером может служить описание действующих лиц в рассказе «Бобок» (1873): «Тут вонь слышится, так сказать, нравственная… Вонь будто бы души, а не тела» [21; 51]. Так и атмосфера, в которой оказался провинциал Раскольников, образована духовными миазмами Петербурга, тяжело больного недугами безверия, гордыни и эгоизма. Первое время он жестоко страдает: «Хотя одну минуту хотелось <…> вздохнуть в другом мире» [6; 11], но постепенно поддаётся окружающей силе и становится сам жесток, зол и преступен.
Человек может противостоять этой духовной заразе, если найдёт постоянный и надёжный источник живой жизни, которым является любовь. И как только Раскольников обращается к этому источнику, ему становится легче: «Он подумал о Соне. Из окна повеяло свежестью» [6; 327]. Особенно сильно эта особенность проявляется в момент принятия окончательного решения, когда герой отказывается от самоубийства и решает «принять страдание». На него обрушивается ливень, который действует как очистительное омовение и даёт возможность попросить у матери благословения на новый путь[52]. Раскольников словно родился заново и стал «такой же, как был маленький», а когда вновь вышел на улицу, «вечер был свежий, тёплый и ясный…» [6; 398], и он почувствовал веяние нового, чистого, живого воздуха – воздуха любви и надежды, воздуха будущего. Поэтому Раскольникова особо резко поражает удушливая атмосфера прошлого, когда он входит в полицейскую контору: «Опять тот же сор, те же скорлупы на винтообразной лестнице, опять
Эти слова – жизненное credo самого Достоевского, высказанное в письме Н. П. Сусловой 19 апреля 1865 года: «Опять хочу повторить Вам свой всегдашний совет и пожелание: не закупоривайте себя в исключительность, отдайтесь природе, отдайтесь внешнему миру и внешним вещам хоть немножко.
Заметим, что именно этот ливень измучил и фактически убил Свидригайлова, душа которого разложилась настолько, что уже не могла переносить дыхание «живой жизни».