Памятью сердца в минувшее…. К. Г. Левыкин
свое начальное образование, дом нашего вожака был снесен. И с тех пор Данил исчез с нашей окраины, но не из памяти.
Завидовал я тогда его умению лихо отплясывать матросское «Яблочко». Может быть, поэтому сам я научился в солдатской самодеятельности не только бить матросскую чечетку, но и крутить что-нибудь посложней. Не зря теперь хожу, приволакивая правую ногу.
Рядом с Данилом стоит на фотографии его дружок Моторин. Не совсем уверен, что звали его Сергей, но то, что и его звали у нас коротко Мотором, – помню точно. Он у Данила был ведомым. Сам-то по себе он был тихим пареньком, но дружок специально создавал ему репутацию задиры, намекая своим оппонентам на таинственную его силу. Мотор носил на руке кожаный напульсник. Этот кожаный ремешок на левом запястье в то время был символом, намеком приблатненных парней на якобы их силу или знание приемов боя. Такая тогда среди уличной ребятни была мода. Мы верили ей и тоже шили себе напульсники или просто надевали ремешки от часов. Но у Мотора был настоящий напульсник и жил он где-то в Маломаринских переулках, куда мы и днем опасались ходить. Но дело, конечно, было не в этом, а в умении Данила создать себе и другу, как сейчас говорят, имидж превосходства. Педагогом был этот ушастый невысокого роста блондин. Мы его уважали и подчинялись ему.
Дальше, между Мотором и огромной нашей Анной Ивановной стоит маленький еврейский мальчик и держит в руках трафарет, на котором обозначен номер нашего класса – 4«Д». Фамилия этого мальчика Пейсахович. Больше ничего о нем не помню.
Слева от классной руководительницы сгруппировалась троица. Помню только две фамилии. А кому из троих они принадлежат, не уверен. Кажется, что справа – веселый шустрик Грачев, а левый – мямлик Горшков. А о среднем, увы, ничего сказать не могу. Помню, что и Горшков, и Грачев были неутомимыми игрунами, хотя и с разным темпераментом.
В Грачеве можно было сразу угадать веселого озорника. А озорство Горшкова скрывалось под личиной Мямлика. В отличие от друга он был неожиданным проказником. На переменках оба были похожи на двух котят, один из которых вроде бы был ленивым, сонным, а другой – неугомонно крутящимся вокруг своего хвоста. Но вдруг оба взрывались в яростной братской игре.
Куда пошли по жизни эти милые мальчики, не знаю. Хотелось бы надеяться, что судьба сохранила их живыми в грозную годину. А вот про Сашу Резникова точно знаю, что он старшим лейтенантом погиб в конце войны где-то в Германии.
На фотографии Саша стоит крайним слева в моем ряду. Оторванный уголок ее сохранил на карточке только его лицо и левое плечо. По лицу и сейчас можно угадать, что это был умный мальчик, отличник. В нашем 4 «Д» он был новеньким. Я познакомился с ним, когда уже в конце первой четверти пришел в класс после долгой болезни (у меня была дизентерия), конечно, отставая сильно от школьной программы. Саша вызвался мне помочь. Наверное, он мог бы стать ученым, если бы судьба уберегла его от фашистской пули или бомбы.
О гибели