Сторож брату своему. Ксения Медведевич
безобразный на вид перстень – толстый, железный, с плоским дорожным камнем в грубой оправе. Внимательный глаз разглядел бы гравировку: воин в длинной кольчуге с обнаженным мечом в руке. Человек осведомленный сразу бы понял, что камень и оправа весят одинаково – с точностью до кирата. Таковы были требования книги «Гийят аль-Хикам» к изготовлению талисмана, придающего сражающемуся мужество, отвагу, а также дарующему его оружию удачу.
Вернув кольцо, молодой человек как-то сник, отошел к рассевшимся у стены айярам и принялся жевать гашиш.
Старый сабеец удовлетворенно кивнул. И, поднимаясь, жестом поманил евнуха: прошу, мол, за мной в комнаты. Драка уже сошла на нет: среди рассыпавшихся риса, фруктов и черепков копошились маленькие оборвыши, торопливо выбирая из мусора остатки пищи, их пихали под зад подметальщики – ругаясь, они пытались сгрести в кучи потерянные туфли, носовые платки и обрывки одежды.
Окинув взглядом пустеющий базар, Садун ибн Айяш повернулся и вошел в лавку: в Харате эти щербатые двери с облупившейся краской хорошо знали покупатели иноземных духов, притираний, мазей, а также евнухи и сводни. Приказчика в городе за глаза звали «Оживляющим мертвых» – ибо он вернул молодость несчетному количеству поникших зеббов. А также помог многим юношам приворожить понравившихся девушек, а сердца многих молодых людей обратить к ждущим их любви женщинам.
Шаркая туфлями, евнух прошел за ним через переднюю. Вместо дворика Бишр увидел еще одну комнату, без окон, сплошь заставленную ящиками и сундуками. Свет в нее едва попадал из соседнего помещения. В полу черным кругом зияла дыра. Опасливо подойдя, евнух увидел, что в дыру уводят ступени спиральной лестницы. Внизу, похоже, горела лампа или свеча – ступени можно было различить, не напрягая глаз.
Спускаясь по скрипучей рассохшейся лестнице, смотритель харима различил привычные уху звуки – тяжелое дыхание и постанывания совокупляющихся мужчины и женщины.
Парочка умостилась в углу: оба лицом к нему, мужчина сидел прямо на полу, женщина, расставив полусогнутые, бесстыдно голые ноги, извивалась у него на коленях, запрокидывала голову и разевала широкий полногубый рот. Запустив руку под платье, айяр мял ей груди. Оба ахали и скреблись туфлями по неровному каменному полу.
Скептически поджав губы, главный евнух оценивающе осмотрел насаженную на крепкий рог айяра женщину. Точнее, совсем молоденькую девчонку. Ей было не больше тринадцати – судя по тому, что груди еще не оформились: загребающей в горсть жадной ладони айяра нечего было прихватить. Ноги и бедра тоже не набрали нужной округлости и жирка.
– Хм, – наконец, произнес он, отрывая взгляд от ладони, которой женщина то и дело натягивала платье у себя между ног.
И, обернувшись к Садуну, продолжил:
– Худовата… Ни груди, ни бедер…
Лекарь растянул губы в улыбке:
– Так ее и зовут Кабиха.
– М-да, действительно уродина.
– Зато похожа на мальчика, не правда ли, почтеннейший?
Пожав плечами, евнух кивнул огромной чалмой:
– Похожа, это