Иегуда Галеви – об изгнании и о себе. Дина Ратнер
славящемся своими богатыми библиотеками и дворцами. В дилижансе рядом со мной сидит давно не молодая женщина; лицо у неё усталое, отрешённое. Как можно печалиться в такой чудесный день?! Высокое небо, всё вокруг в ярком полуденном свете: поспевающие хлеба, виноградники, попадающиеся навстречу отары овец – всё поёт о радости жизни! Хочу поделиться с попутчицей восторгом ожидания встречи с человеком, который станет мне другом. Судя по покрою тёмных одежд и бесстрастному взгляду, я решил, что она христианка, может быть, даже живёт в монастыре, где её отвратили от соблазнов этого мира. Впрочем, неважно – все люди поймут слова о красоте природы и ожидании любви в стихах моего будущего покровителя. На вопрос, не возражает ли госпожа послушать великого поэта, та посмотрела на меня с недоумением, затем молча кивнула. И я тороплюсь озвучить строчки, которые запали мне в душу:
Луна мне серебряный блик подарила,
Любви пелену опустила на веки.
О чёрные косы – беззвёздные ночи,
Душа моя – пленница ваша навеки!
Упругие груди красотки задорной,
Вы – стрелы, что ранят меня обе разом.
Как сладки мгновенья полночных свиданий!
Всё горше дни наших разлук с каждым разом…[37]
Женщина тяжело вздохнула; может, оттого, что уже не ждёт ничьих признаний в любви, а может, ей горько вспоминать о несбывшихся надеждах. Затем я читаю стихи ибн Эзры о вине, которое веселит всех. Моя попутчица слушает, и я с воодушевлением продолжаю читать всё, что помню из написанного непревзойдённым авторитетом нашего времени:
Она в тёмной ночи вам служить рождена.
Точно пальма, что тянется к небу, стройна.
Как копьё золотое, пряма и остра,
Она солнцу и звёздам лучистым сестра.
На щеке её искра – слезинка дрожит.
Пламя точит ей тело и смертью грозит.
Но продлить краткий век её можете вы
Отсеченьем горячей её головы.
Нет другого, подобного ей существа.
Так к кому же относятся эти слова?[38]
– Ну да… – промолвила сидящая напротив монашка, и горькая улыбка тронула её сжатый рот. Затем после долгого молчания промолвила: – Стихотворение, должно быть, написано о без памяти влюблённой девушке или о свече, они обе служат своему господину и ценой жизни освещают ему ночь.
Моя попутчица снова замолчала, затем, словно обращаясь к самой себе, спросила:
– А как быть человеку, если даже в воспоминаниях трудно отыскать что-нибудь светлое, греющее душу?
Я, подстраиваясь под её настроение, стал читать другое стихотворение моего воображаемого наставника и покровителя. Должно быть, он написал его не в лучшую минуту своей жизни:
Проходят дни, и месяцы, и годы,
Моим желаньям сбыться не дано.
И я среди осенней непогоды
Забыт
Пер. с иврита Я. Либермана. Цит. по кн.: Либерман Я. Из средневековой еврейской поэзии. Свердловск, 1991.
Пер. С. Парижского.