Ведущая на свет. Вера Волховец
из Лимба, из этого проклятого Чистилища, где точно нет места таким закоренелым грешникам, добраться до смертного мира и затеряться уже там, в какой-нибудь глуши, где нет столько Орудий Небес, сколько в Лондоне.
Бросок, кувырок. Бросок-удар. Бросок-нырок. Бросок-удар-удар.
Генрих теснит Пейтона. Даже вооруженного Артура Пейтона, прекрасно обращающегося и со своей силой, и со своим оружием. Пейтон вообще крайне искусен в сражении, недаром считается самым грозным бойцом потусторонней Англии на службе у Небес. Но даже так Артур проигрывает. И все-таки вопреки искусству своего соперника, Генрих теснит старейшего из архангелов.
Демон уворачивается, демон почти пляшет, выдерживает те скользящие удары молота, от которых не удается уйти, снова и снова бросается на Артура, снова и снова протягивает его когтями.
В конце концов падает и Артур. Падает ничком, и не поднимается – яда демона в его крови, видимо, достаточно, чтобы не иметь на это сил. И его грозный молот рассыпается пылью, потому что Пейтон теряет сознание.
– Ergo draco maledicte… – раздается возглас из-за спины.
Третье слово экзорцизма ввинчивается Генриху в череп раскаленным сверлом.
Миллер! Как он про него забыл? Про Миллера-то! Про того, кого ему забывать нельзя ни в коем случае, ведь именно к Джону Миллеру у Генриха больше всего неоплаченных счетов.
В пылу драки Артура и Генриха Миллер решил не мешать. И то верно, он ведь сейчас ни на что не годится. Силу Орудия Небес он подрастерял.
Хотя экзорцизм у крылатого ублюдка сильнейший, Миллер обладает такой силой веры, что может выжигать экзорцизмом демону мысли с самых первых слов молитвы.
От экзорцизма демон слепнет, от экзорцизма демон глохнет, и вообще вся его сущность наполняется болью и слабостью, но для этого нужно все-таки быть не настолько пораженным грехом, как Генрих Хартман.
Генрих разворачивается к Миллеру одним прыжком и ныряет в сторону, уворачиваясь от сверкнувшего лезвия пылающего серафимьего меча. Клинок воли, что является своему хозяину по первому зову. Всему белокрылому полку выдают такие. И именно Миллер обучает молодых серафимов обращаться с этим оружием, являющимся по одному только мысленному призыву. Миллер – искусный фехтовальщик, нужно признать. Не Орудие Небес, но противник опасный.
– Джо, осторожно… – надо же, а девчонка-то все еще не улетела, и в ее возгласе сейчас пронзительная тревога. Она не боится за себя. Она боится за этого блондинистого щенка. И Генриху хочется угробить этого святошу еще сильнее, чем раньше.
Вот почему? Почему любая женщина, которая попадается Генриху на его пути, связана с проклятым Миллером? И эта поди влюблена в щенячьи проникновенные глазки этого ублюдка, то-то не хотела отвечать – не хочет ли ее дружок-серафим.
Это неприятно. Необъяснимо почему, но неприятно. Весьма!
– Рози, улетай, – хрипло рявкает Миллер. – Немедленно улетай, приведи Триумвират. Тебе здесь не место.
Ох-хо, не будь у Генриха сейчас более