За всю любовь. Ирэне Као
не хватает времени. Исабель рассказала ей, что их отношения с Мануэлом становятся все серьезнее, и они уже хотят жить вместе.
– До завтра, – прощается Томмазо.
– Хорошего вечера, синьор Белли, – Исабель слегка кивает и выходит из комнаты.
Выйдя из кухни, она видит Линду, развалившуюся на диване с иллюстрированной книгой о Надире Афонзу, португальском архитекторе и абстракционисте, с творчеством которого она познакомилась, живя в Лиссабоне.
– Пока, Иса, хорошо тебе отдохнуть сегодня вечером, – подмигивает она и улыбается.
– До завтра, дорогая, – отвечает Исабель.
Вдруг Линда приподнимается на локтях.
– Иса, не забудь принести масло бессмертника, которое помогло мне от мигрени.
Головная боль тогда прошла, но вот уже два дня, как опять ни с того ни с сего вернулась. Может, она слишком много читает – вечно эти чертовы учебники по грамматике. Нужно будет сказать об этом Томмазо – а то он считает, что она недостаточно усердно занимается.
– Разумеется. До завтра!
– До завтра, – отвечает ей Линда.
Исабель заходит в служебный туалет, снимает передник и смотрит в зеркало: лицо у нее усталое. До прихода Мануэла нужно будет подкраситься и подобрать подходящее платье, чтобы выглядить презентабельно – хотя он не придает этим вещам особого значения, она ему нравится такой, какая есть.
Когда Исабель уходит, Томмазо подсаживается на диван к Линде и нежно целует ее в затылок.
– Наконец-то мы одни, любимая… Ну, как тебе книга?
– Я ее сегодня купила, – отвечает она, все еще погруженная в чтение. – Я просто влюбилась в Афонзу. К тому же я стараюсь освоить специальные искусствоведческие термины… хотя пока мне это дается с трудом.
Она кладет книгу на подушку и прижимается к Томмазо.
– А у тебя как дела? Трудный был день? Как работа?
– Суета, как обычно, но в целом нормально. Не жалуюсь, – он морщит лоб. – А ты? Как твой португальский?
– Ну, скажем так, примерной ученицей меня не назовешь, терпеть не могу учительницу, но вроде бы все получается, – она умолкает и нежно смотрит на Томмазо. – Ты мной гордишься? У меня уже получается неплохо писать. И вполне приличные слова… – слегка обиженно заканчивает она.
– Я и не сомневался. Поставить тебе пятерку в дневник? – подтрунивает Томмазо. – Кроме шуток, письмо – это самое сложное. У меня тоже поначалу плохо получалось… – добавляет он, поглаживая ее по спине.
Похоже, на этом разговор пока исчерпан, и Томмазо берет в руки пульт, чтобы включить телевизор.
– Посмотрим какой-нибудь фильм? – спрашивает он Линду, щелкая спутниковые каналы.
Повисает долгая тишина.
«Что это еще за вопрос?» – думает Линда.
Конечно же, нет! Они не занимались любовью уже больше недели, а он собрался смотреть телевизор. Даже после того ужина с португальцами и немцами,