Меня зовут Заратуштра – 1. Храмовый раб. Дмитрий Чайка
славяне со светлыми волосами и мягкими, как у новорожденной девочки ладонями тут встречались нечасто. Но никаких привилегий за уникальность не полагалось, и их пятерка под командованием еще одного лысого по имени эну Халти двинулась на работы. Путем несложных вычислений Макс понял, что эну – это звание, а не имя. Он вспомнил, что зиккураты были храмовыми сооружениями, а значит все лысые были жрецами и носили звание – эну. Окружающая действительность понемногу становилась чуть менее непонятной.
Надо сказать, что одежды им не полагалось, и все рабы ходили голышом. Делалось это то ли из экономии, то ли, чтобы обозначить социальный статус, то ли все вместе. Позже выяснилось, что дети простонародья обоих полов тоже ходили голышом, обзаводясь одеждой, когда приходили в более-менее осмысленный возраст. По мере повышения социального статуса количество одежды, длина рукавов и количество украшений увеличивалось. Бедные крестьяне носили набедренные повязки, ремесленники и крестьяне побогаче – туники. Купцы – что-то вроде тоги из цветной ткани. А высшая знать, представителя которой имел честь видеть Макс в паланкине, напяливала кучу разноцветных тряпок и увешивала себя несметным количеством золота по принципу – «дорого-богато». Так что, понять, кто есть кто, оказалось предельно просто и логично. Если на человеке больше тряпок, чем на тебе, то он главный, а ты – говно. И наоборот.
С прическами тут обстояло ровно так же, как с одеждой. Рабам выстригали волосы ото лба до затылка. Жрецы брились наголо. Знать укладывала на голове всякие затейливые вавилоны. А люди попроще изгалялись, как могли. Так что в целом все тоже было понятно. У кого красивей прическа – тот главный. Так что система работала, как часы, и не вызывало ни малейших сложностей понять, кто из собеседников перед кем должен пресмыкаться.
Но все это Макс узнал существенно позже. А сейчас, в отличие от всех нормальных попаданцев, он шел не ковать булатный клинок и тискать эльфийских принцесс, а чистить выгребные ямы и собирать навоз по улицам. Поэтому первым существительным, которое он узнал в новом мире, оказалось «дерьмо», а первым глаголом – «убирать». Причина этого оказалась банальна: в городе жило тысяч двадцать народу. Основным видом легкового транспорта были ослы и мулы, а грузового – верблюд. Лошади тоже имелись, но они оказались довольно мелкими, и их было существенно меньше. А еще в городе жили свиньи, козы и коровы с быками. И все это зоологическое великолепие, как и положено травоядным, непрерывно гадило. Оставить город без уборки хотя бы на день означало ввергнуть его в экологическую катастрофу, и это отнюдь не было фигурой речи. Местное население, к слову сказать, тоже испражнялось вполне исправно. Плюс, регулярно работающие скотобойни давали приличное количество отходов, и их тоже надо было убирать. А все это добро вывозилось через небольшие ворота в обмазанных глиной корзинах на телегах, запряженных флегматичными мулами.
Работа начиналась еще до рассвета, когда специальные отряды чистили улицы и