Выдача преступников. А. И. Бойцов
ограничения принципа гражданства свидетельствуют, по мнению Я. Броунли, о его подчиненном по отношению к территориальному принципу положении.[364] В отечественной доктрине, напротив, подчеркивалось, что в советском уголовном праве персональный принцип «не является и никогда не являлся субсидиарным»,[365] поскольку не ставился в зависимость от тяжести деяния, его преступности и наказуемости по законам места совершения и принятия иностранным судом решения по делу (вынесение обвинительного приговора, частичное или полное отбытие наказания, освобождение от ответственности и наказания в силу истечения сроков давности, амнистии и пр.).
В каждой из предложенных позиций есть своя правда. Соотнесение правового пространства с обществом, организованным в государство, необходимо предполагающее определенную территорию, приводит к их тождеству, в котором границы правового пространства совпадают с границами государственного пространства. С точки же зрения социологии правовое пространство очерчено не государственными границами, а сетью правоотношений, которая покрывает настолько обширные географические пространства, насколько далеко может продвинуться гражданин данного государственно организованного общества. В этом отношении принцип гражданства – это начало и продолжение принципа территориальности, его измененный вариант, а не оппонент. Вспомним, что законы варваров имели ту особенность, что не были «привязаны» к какой-либо определенной территории. «Франк судился по закону франков, аллеман – по закону аллеманов, бургунд – по закону бургундскому и римлянин – по римскому, и в те времена не только никто не помышлял об объединении законов народа-победителя, но никому и в голову не приходило сделаться законодателем народа побежденного… Каждый человек в этой смеси племен должен был судиться по обычаю и праву своего племени».[366]
Начиная с XVII в. под влиянием формирования суверенитета (верховенства государственной власти) принцип применения закона происхождения уступает место принципу территориальному. Но разве последний имплицитно не сохраняет национальный принцип? Ведь нельзя же сегодня отталкиваться в его обосновании на изречение «государство – это я», приписываемое «королю-солнцу» Людовику XIV, период правления которого явился апогеем в развитии французского абсолютизма. Государство – не только институты власти, функционирующей на определенной территории. Оно является прежде всего политической организацией всех граждан страны. Поэтому территориальный принцип в его рафинированном виде – это национальный принцип, не учитывающий фактор иностранного присутствия на территории данного государства, а национальный принцип – суть принцип территориальный, не принимающий во внимание фактор отсутствия гражданина в отечественном государстве.
В случае же принятия во внимание указанных факторов становится очевидным, что иностранный гражданин не может быть избавлен