Будничные жизни Вильгельма-Почитателя. Мария Валерьева
заходили в продуктовый.
Вильгельм принял желтый листочек, исписанный со всех сторон убористым кривым почерком. В нем много чего значилось, от зеленой зубной щетки до сахара, но больше всего удивило другое.
– Нуд, а зачем тебе шесть кусков хозяйственного мыла? Что ты с ними делать будешь? На кой черт тебе календарь со свиньями? А блокнот с котом? И почему именно с рыжим?
– Ой, я ж люблю котов. – Расплылся в улыбочке карлик. – А рыжие – так это ж вообще предел мечтаний! Хотя, можно и с любым котом, главное чтоб не с собакой.
– Знаешь, а я хотел себе бульдога завести… – мечтательно потянул Вильгельм, а Нуд позеленел и воскликнул, что боится собак до чертиков и вообще уйдет в канализацию, если увидит щенка. Эльгендорф решил обдумать этот вариант, но карлика почему-то стало жалко, и Почитатель просто кивнул, натянул капюшон по брови и вышел на улицу.
Дождь продолжал лить, дыр в асфальте не видно, так что шел Почитатель осторожно, чтоб ненароком не провалиться. Хоть и роста он приличного, а встречались и такие ямы, что наступить можно по колено.
«Спасибо, управляющая компания. И за что я плачу, спрашивается?» – подумал он, но музыка в наушниках заглушила размышления.
Он широко расставлял ноги и кое-как маневрировал между местами, где эти дыры должны быть, но все равно угодил в одну по щиколотку. Выразительно ругнувшись, Вильгельм поглубже запихнул капельки беспроводных наушников и пошел дальше, вглубь домов. Улица, начинавшаяся от проспекта и носившая имя писателя, с которым у Эльгендорфа когда-то была нешуточная вражда, шла до трамвайной линии, а за ней – терялась среди частных домов, многие из которых уже сгорели или ожидали сноса.
В наушниках играла песня, наполненная клишированными фразами и наложенная на безвкусную музыку, но к всеобщему унынию она подходила как ни одна другая.
Магазинная вывеска красными буквами разрезала мрак улицы. Вильгельм прошлепал по лестнице, чуть не поскользнувшись на мокрой ступеньке, и попал в теплое помещение с тучным кассиром, отстраненным лысым охранником и противным голосом громкой связи, от которой он отгородился музыкой в наушниках. Эльгендорф взял тележку и поехал с ней мимо белых стеллажей. В магазине чисто, и от этой чистоты становилось дурно. Почитатель считал, что без толики бедлама невозможна спокойная жизнь, но его, кажется, поддерживал только он сам.
Вильгельм пытался сверяться со списком Нуда, но карлик вписал туда столько всего и так мелко и неразборчиво, что легче просто скупить весь магазин или вовсе переехать сюда. Но Вильгельм бросал в тележку все новые и новые бесполезные вещи. Зачем – не знал. Просто он забыл, какого это – тратить деньги на кого-то, кроме мутировавшей крысы и ненавистной игуаны.
Еду тоже брал, но, так как сам ел мало, делал упор на вкусовые предпочтения Нуда. Мучного в тележке было столько, что Вильгельм мог открывать булочную и торговать там несколько недель без пополнения запасов.
Уже у кассы он вспомнил, что молока так и не купил. Пришлось возвращаться и выслушивать