Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль
Вы?
– Я, – повторил еще раз англичанин, – я…
– Как?! Вы можете…
– Граф, я нарочно приехал в Париж. Но только…
– А! Следовательно, есть препятствие.
– Могут быть с вашей стороны, – пояснил этот вопрос сэр Артур.
– С моей стороны? – переспросил граф, удивляясь все более и более.
– Да. Вы можете не согласиться на некоторые условия.
– А, я теперь понимаю, – заметил граф, – вы предлагаете мне известного рода сделку,
– Может быть. Но дело идет не о деньгах. Этот неожиданный ответ поразил молодого графа.
– Объяснитесь, милостивый государь, – сказал он. – Я, право, не понимаю вас.
Сэр Артур наклонился к уху своего собеседника и тихо шепнул:
– Если бы от вас потребовали миллион из герцогского наследства, отдали бы вы его?
– От всего сердца.
– Успокойтесь же. Этого не нужно. Я уже предупредил вас, что дело идет не о деньгах. Мне нужно было узнать только, как могут быть велики жертвы, которые вы были бы способны сделать для достижения обещанных мною результатов.
Граф чувствовал некоторое беспокойство и смотрел с большим удивлением и любопытством на сэра Артура.
– Любезнейший граф! – продолжал сэр Артур тоном самого добродушного человека. – Ваш дядюшка – влюбленный старик, а у него организм, вполне располагающий к апоплексическому удару.
– Что вы этим хотите сказать? – прошептал граф, побледнев.
– Я хочу сказать, что если бы его брак не удался, то это могло бы вызвать удар.
И при этих словах англичанин так улыбнулся, что граф задрожал.
– Послушайте же, – продолжал сэр Артур, – герцог влюблен, а шестидесятилетние влюбленные всегда глухи и слепы.
Госпожа Маласси, хотя и была ветрена, но вместе с тем она действовала всегда так осторожно или смело, что не оставила никаких следов прошлого времени. Из этого выходит, что что бы ни говорили про госпожу Маласси, он ничему не поверит.
– Это верно, – ответил граф тоном глубокого убеждения.
А потому и выходит, что нужны осязательные, несомненные улики, перед которыми рассеялось бы всякое сомнение, и только тогда он мог бы уступить перед ними и оставить свое намерение, но таких улик нет или, вернее сказать, покуда еще не существует.
Эти слова вызвали со стороны графа резкое движение.
– Я этого не понимаю, – сказал он. – Итак, нужны улики. Подождите, вы сейчас все узнаете. Я говорю, что я могу довести дело до того, что эти доказательства ее ветрености будут существовать.
– Вы можете это сделать? – пробормотал граф.
– Да! И эти улики поразят герцога, как громом, а та, которую он мечтает теперь сделать своей женой, будет для него хуже всякой низкой твари. Граф задумался.
– Заметьте, – продолжал англичанин, – что вашему дядюшке уже целых шестьдесят лет, что он принадлежит к роду тех устаревших волокит, изнуривших свой организм, которых каждая безделица может убить. Разве вы можете отвечать за то, что через какую-нибудь неделю после свадьбы