Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Лесной следователь. Александр Берзан
грудь воздуха и медленно выдыхаю…
С минуту постояв и уже отрешённо, как что-то несбывшееся, осмотрев с вершины местность «по нашему курсу», я хмуро говорю Казанцеву: «Ладно… Домой пошли». А что, мне, остаётся делать?!
Сегодня транспортный день. Во второй половине следующего дня, мы, большим караваном, подходим к нашему Тятинскому дому. Сегодня – нас много, и людей, и лошадей, и собак. Обычные хлопоты по быту занимают всё время до вечера…
– Чиф-чиф-чифффырррр! – раздаётся с неба, такой знакомый звук.
– О! Бекас токует! – поднимаю я лицо, к небу.
– Точно, бекас! – отзывается Андрей Анисимов, – Первое токование в этом году! Сегодня двадцать третье апреля. Надо записать. В Календарь природы заповедника пойдет.
Быстро синеет вечер. Вновь, я слышу лягушачье кваканье!
– Куааааа! Куааааа! – раздаётся в луже, рядом с домом.
– Хм! – хмыкаю я, вслушиваясь в этот, пока ещё слабый, свадебный хор лягушачьих глоток, – Только сегодня, двадцать третьего числа, очухались! А начали ведь, сквер-стись – аж семнадцатого апреля! Семь дней! Вот, что значит – циклон…
– Цик! Цик!
Над, едва угадываемым в густой синеве сумерек, лесом слышится редкое, едва различимое цыканье.
– Андрей! Вальдшнеп тянет! – радостно сообщаю я, заходя в дом, – Иди, послушай! Первая тяга!
Вместе с Анисимовым, мы выскакиваем на улицу.
– Цик!.. Хор… Хор… Хор… Цик!
– Точно! Вальдшнеп! – неподдельно радуется Андрей, – Слышишь? Хорканье? Классика! Как на охоте!.. Сегодня, как на заказ, целая вереница индикаторов весны!
Стемнело… Неожиданно Муха, сорвавшись из входного тамбура нашего дома, с лаем бросается в темноту, за угол.
– Гав!.. Гав! – её редкий и какой-то особенный, злобный лай раздаётся совсем рядом с домом…
Нас, учить не нужно – каждый из нас знает, как собаки лают на медведя. С фонариком в руке, я спешу на угол дома.
– Гав!.. Гав!.. Гав!
Муха лает совсем близко! Свет от моего фонарика – такой жидкий, блёклый…
Следом, подходит Андрей.
– О! Глаза! – Анисимов светит своим сильным, восьмибатареечным фонарём, – Саня! Медведь!
– Ага!
– Тут, всего-то – тридцать шагов!
В свете фонаря снова блеснули две, широко расставленные лампочки и исчезли в темноте. Я понимаю, что медведь – не убежал. Он, просто, отвернул свою морду от луча света.
– Хррум!.. Хррум!.. Хррум!.. Хррум!
До нас отчётливо доносится равномерное похрустывание сухих, прошлогодних стеблей лопухов под тяжёлыми медвежьими лапами.
– Гав!.. Гав! – не подступая близко, Муха, редко гавкая, сопровождает медведя…
На шум, к нам подходят все прочие, сегодняшние обитатели нашего дома.
– О! Блин! Медведь!
– Ага! Смотри – как близко!
– Ну!.. Идёт.
Мы громко переговариваемся между собой, гурьбой стоя на углу дома…
– Гав!.. Гав!
– Хррум!.. Хррум!.. Хррум!.. Хррум!
Время от времени,