Вороний Яр 2. Дмитрий Дроздов
надо. Слушай, друг, ты меня проводи туда, там сочтёмся. Денег дам от души, ведра три огненной воды купишь, – и, подумав вдруг, что абориген может обидеться, добавил: – Шутка. Двести рублей, уважаемый, двадцать червонцев.
Он, для наглядности, дважды показал ему свои десять растопыренных пальцев. Охотник замолчал, задумавшись. “Торговаться начнёт”, – подумал Варан.
– Проклятое там место, – сказал Атилька, – близко не пойду. На рельса выйдем, дальше сам ходи.
– Да кто ж его проклял-то? – усмехнулся Варан, – Ну, давай хоть до железки. А как я тебя отблагодарю? Деньги то на станции.
– Ружьё свой отдашь, там близко будет, ружьё не нужен. Старый у тебя ружьё, не стоит, сколько ты показал.
– Замётано, – с готовностью согласился Варан, – будет тебе ружьё. Пошли.
– Ходи за моя, – сказал Атилька, и, развернувшись, направился в сторону, совсем другую, чем та, по которой собирался идти Варан. “Ишь ты, если б не он, куда бы я упорол?” – подумал он и двинулся вслед за охотником. Минут через десять пути начался небольшой спуск и вскоре вышли к маленькой тихой речушке метра три – четыре в ширину. Пройдя недалеко по прибрежной осоке, вышли к перекинутому через речку тонкому березовому бревну. Атилька, скинув ружьё и используя его как балансир, уверенным шагом перебежал на противоположный берег.
– Давай, сюда ходи, – позвал он, махнув с того берега рукой. Варан последовал его примеру. Держа перед собой ружьё, он осторожно пошёл по бревну. Выходило не так легко, как у аборигена. “Что-то не припомню я, чтобы мы с Тимохой какой-либо ручей форсировали, – думал он, покачиваясь на ходу и глядя прямо перед собой. Когда же вышел на берег и поднял глаза, то увидел пренеприятнейшую картину: абориген стоял на прибрежном косогоре, шагах в семи от него и держал его на мушке своего ружья. Варан оторопел.
– Ты чё это, индеец, – спросил он тихо, – бесива мухоморного опился? Я ж тебя как друга попросил дорогу показать, денег хотел много дать, а ты в меня из пукалки целишься. Ты это прекращай…
– Ружьё положи, урус, – перебил охотник. Варан пригнулся, положил оружие на траву, и вдруг быстро скакнул в сторону, на ходу скидывая с себя короб. Раздался выстрел. Темя Варана обожгло, на секунду он почувствовал себя оглушённым, словно получил удар по голове бутылкой. Охотник переломил ружьё, быстро выбросил гильзу и так же, почти мгновенно, вставил патрон, но выстрелить не успел: Варан оказался быстрее. Ещё не совсем придя в себя, он в три стремительных прыжка подскочил к охотнику и размашистым хуком в лицо повалил его наземь. Тот слабо охнул, но ружья не выронил, посилился встать, но тут же снова повалился, пытаясь направить ствол на соперника. Варан ударил рукой по стволу, а ногой, что было сил, как по футбольному мячу, пнул аборигена в голову. Тот, не издав более ни звука, распластался на траве. Варан схватил его ружьё, встал, возложив на него стопу, направил дуло в лицо.
– Ну что, папуас, колись, гайка моя тебе понравилась? – зло спросил он, тяжело дыша, несильно толкнул его ногой. – Отвечай, падла, когда