Виола. Артём Соломонов
глазах заиграли огоньки. Кем же был этот увлечённый чудак, похожий на опечаленного Сальери?
Закрыв книгу, молодой человек посмотрел на собеседника и немедля ответил:
– Алексей Соловьёв. Очень похвально, что вы этим интересуетесь, такое редко встретишь в наши дни. – Юноша держался уверенно и с достоинством. Не могло возникнуть сомнения, что такие, как он, в любой ситуации смогут за себя постоять.
– Вы правы. А чем вы занимаетесь по жизни? – спросил Салманский, прижимая пальцы к губам, точно о чём-то задумавшись.
– Просто пишу стихи, – с болезненной улыбкой ответил Соловьёв. Он заправил за ухо густую прядь, которая так и норовила снова упасть на глаза.
– Правда?! – глаза Салманского округлились. Кажется, судьба совершенно неожиданно свела его с единомышленником. Не в силах скрыть свою чрезвычайную заинтересованность, Салманский восторженно заговорил:
– Я тоже пишу, а ещё учусь, здесь в Петербурге, на философском факультете. Поражаюсь, насколько мы с вами похожи! – он сцепил пальцы в замок и откашлялся. Затем с искренним удивлением покачал головой и сощурился. – Кстати… Раз уж мы с вами так совпали, позволите задать вам один вопрос?
Соловьёв расплылся в вежливой улыбке и кивнул. Он и сам любил философские беседы с интересными людьми.
– А что вы думаете об образе поэта и отведённой ему роли в нынешней жизни? – Салманский начал прохаживаться вдоль скамьи, заложив руки за спину, как аристократ во время прогулки по Летнему саду.
– Трудно сказать… – несколько неуверенно отвечал Соловьёв, очнувшись как после долгого сна. – Во все времена быть поэтом означало нести своего рода бремя, если угодно, тяжкий крест! Поэт не только не должен утверждать своё поверхностное «я» за счёт творимого им стихотворения, но должен умертвить его, чтобы стать частью чего-то большего и гораздо важного, чем он сам… Правда, особая необходимость в как таковом признании давно улетучилась и утратила, как мне кажется, всякий смысл, – юноша потёр вспотевший лоб и с той же горячностью продолжил:
– Да и кому, по-вашему, оставлять «памятники красоты»?! Даже если допустить, что таковые имеются, где гарантия, что их не смешают с грязью сразу же после вашей смерти?.. В общем, как мне представляется, перспектив никаких или почти никаких… Но всё же я не возьмусь утверждать окончательность этого суждения.
Для Соловьёва подобная манера была вполне свойственна, учитывая его вечно сомневающуюся натуру. Бывало, он начинал о чём-то углублённо и изящно говорить, но тут же ставил многоточие и замолкал, будто становясь безмолвной птицей, которая пропела свою трель и более не в силах возвысить голос. Однако, немного отмолчавшись, он всё же заговорил:
– А о чём пишете вы?! – его глаза блеснули. Юноша с неподдельным интересом наблюдал за выражением лица собеседника.
– Я? – воскликнул студент с таким удивлением, точно рядом был кто-то ещё, более достойный для подобного рода вопросов. Справившись с лёгким волнением и немного помедлив, он ответил:
– На