Виола. Артём Соломонов
и гранаты
с улыбкой неземной.
Тебя пред аналоем
услышу с высоты,
звучание виолы,
незримой красоты.
Однако вскоре она почему-то резко прервала игру и удалилась со сцены. Я побежал к фойе и, к счастью, успел застать её у самого выхода – девушка как раз набросила на плечи лиловую накидку, торопясь уйти.
Вокруг было много людей, но я не замечал никого, кроме неё. Затем, едва успев осознать свои действия, я буквально подлетел к ней, как обычно подлетают мотыльки на манящий их свет.
– Можно вас?! – с волнением вскрикнул я сквозь проходящую мимо нас толпу.
– Да, конечно! Вы что-то хотели?.. – не без удивления произнесла девушка тихим приятным голосом.
– Ваше выступление было очаровательным! Не поверите, но это любимое моё произведение, впрочем, как «Пассакалия» и «Адажио», которые, вероятно, вы также исполняли. Но почему вы ушли со сцены?! В этот момент она опустила глаза и на её лице вспыхнул лёгкий румянец:
– Благодарю вас! Это долгая история…
– Прошу прощения, но вы меня не помните?..
Казалось, я пытался угадать ответ прежде, чем он слетит с её удивительно очерченных губ.
– А мы знакомы?!
– Нет, – несколько растерявшись, ответил я. – Но мы с вами виделись… Этой весной… в одном книжном магазине.
– О, я, кажется, припоминаю! Вы тот самый знаток английской литературы! – с той же улыбкой произнесла она.
– Ну что вы!
6
Потом я узнал её имя, такое особенное, по-медовому сладостное.
Виола! От одного этого имени кружилась голова. Оно будто дурманило мозг диковинными благовониями, звучало как прекраснейшая из соловьиных трелей. И вместе с этим мимолётным блаженством чувствовалась какая-то неизъяснимая тихая грусть, тоска по некогда утраченному…
Даже упоминание о нём обладало странной, магнетической властью надо мной. Я был как лунатик, что идёт на призыв луны, внезапно скинувшей туманные одежды. Будто посреди бесплодной и серой пустыни многоэтажных домов вдруг возник мифический Эдемский оазис, где нагая сияющая красота выше любой очевидной правды!
О да, я просто благоговел перед ней! Этот профиль богини Дианы, эти глаза, похожие на драгоценные чистые сапфиры, нежные, прекрасно очерченные губы, в уголках которых таилась поразительной красоты улыбка, сверкающие белизной зубы, щёки, рдеющие, как дамасская роза – весь её облик доводил меня до исступления. И между тем в ней чудилось нечто неуловимое, сочетание женственности и невинности, совершенства и какой-то незавершённости. То, что ускользает от глаз ненастоящих людей и от чуждого ей мира, в котором эти люди существуют…
После этого мы направились в сквер неподалёку от филармонии. Как сейчас помню: был прохладный летний вечер, вдалеке играла скрипка, а мы стояли в свете бледных фонарей и молча глядели на друг друга. Внезапно она решилась прервать молчание:
– Вы не против, если я немного расскажу о себе?
– Вовсе нет! – возразил я, удивившись её лёгкостью в общении,