Сказки Белой Горы. Часть II. Александр Сергеевич Глухов
дрянь в виде кислой капусты с кусочками малоаппетитного вареного сала. Мусульмане, брезгливо принюхиваясь, обходили сомнительную пищу стороной. Поэт Гаубицин продекламировал тюремно-общепитовское двустишие:
Сварила словно для верблюда
Второе, гаденькое блюдо.
Литературный конкурс затянулся. Иные участники сумели загореться и остыть, иные, как объёмный Иван Перепонкин соскользнули на обжорно-баландную тему. Ненасытный пожиратель борщей и, даже, перловки, набросал на пяти страницах историю о пользе жирности. За основу он взял жизнь римского императора Гелиогабала. В средиземноморской державе времён древнего мира, встречалось немало правителей-сумасбродов. Необычайно жирный тиран не достиг славы явно невменяемых Гая Калигулы и Нерона, но по психическим отклонениям был к ним близок. Обладая редкостной для императора тушей, Гелиогабал любил, забавы ради, потчевать гостей толченым стеклом.
Летоптсец полюбопытствовал:
– Интересно, этот придурок разражался хохотом во время такого угощения, или делал скорбную физиономию патологического убийцы, якобы удрученного произошедшим?
Толстый Ваня ответил не задумываясь:
– В такие тонкости я не вникал, думаю, это вопрос второстепенный.
Далее из рассказа выяснилось, что выходки толстомясого императора со временем довели подданных до покушения на его особу. В итоге обжору убили в туалете, а тело попытались засунуть в канализацию, благо отверстия там были значительного диаметра. Ничего не получилось – настолько оказался тост этот древнеримский правитель…
– Я думаю, обжорно-пищевую часть следует завершить, – высказал свою мысль Кучак, но поддержки среди слушателей не нашел. Съедобная серия растянулась ещё на пару дней, причём по большей части в устном виде. Шарообразный Перепонкин, астматик и гипертоник, продолжил гнуть свою линию, да ещё с высказыванием гипотез. По его мнению, теория Дарвина о происхождении видов и эволюции, напрямую связана с обжорством.
– Что-то ты не то плетёшь – Летописец с сомнением покачал головой.
Добродушный Иван глянул на оппонента таким образом, что в глазах читалось: «Тёмный ты человек, помолчи». Тот, сраженный мудрым взором, уважительно примолк, а воспеватель сытых обедов и ужинов развил тему дальше. Из его слов выходило, что безусловно и неопровержимо доказана склонность великого ученого к чревоугодию. Дарвин являлся активным членом, нет, не банды, а академического сообщества обжор и первоначально его интересовали животные, с целью перекусить. Невозможно перечислить количество экзотических видов различных форм жизни, оказавшихся у него в желудке. Он и теорию свою вывел о приспособляемости к изменениям окружающей среды, в смысле, успеешь ты сожрать соответствующий вид, или он исхитрится слопать тебя. Для примера Перепонкин привёл историю трилобитов и рыб. Первые с удовольствием питались вторыми с десяток миллионов лет, пока роли не поменялись, и неповоротливые трилобиты были уничтожены бывшими