Французская мелодия. Александр Жигалин
же, когда собиралась в поездку, многие предупреждали, что в России надо быть осторожным. Пугали даже тем, что существует опасность попасть в нехорошую историю. А так как рисковать я не имею права, пришлось искать более доступный способ для знакомства.
Замолчав, Элизабет судорожными движениями раскрыла сумочку. Достав сигареты, подняла глаза на Екатерину Алексеевну.
– Не возражаете, если я закурю?
– Курите. И не надо так волноваться.
– Может быть по коньячку? – решив, что более подходящего случая для полной реабилитации может не быть, спохватился Владимир Николаевич.
– С удовольствием.
Француженка перевела взгляд на Илью.
Богданову ничего не оставалось, как произнести: «Я как все».
Обстановка за столом начала принимать характер ожидания. Чем закончится визит столь неожиданно появившихся в доме людей интересовало хозяев не меньше, чем самих гостей. Виновником же столь быстрого единения чувств суждено было стать «Кемью – Гранд». Как выяснилось, коньяк, кроме вкуса, обладал способностью располагать людей друг к другу, пятьдесят грамм чудодейственного напитка, и напряженности не было и в помине.
Понимая, что все ждут продолжения, француженка не стала терзать хозяев долгим ожиданием, приступив к повествованию истории, что неделей раньше рассказала Илье.
На всё про всё ушло чуть более десяти минут. И наверняка рассказ продолжился, не произнеси Элизабет фразу: «Принадлежал Андрею Александровичу и особняк, в котором на сегодняшний день проживаете вы».
– Так вот в чём дело! Вы прибыли в Россию, чтобы заявить права на дом, – несмотря на предупредительные жесты жены, воскликнул Владимир Николаевич.
– И да, и нет, – приняв вопрос как вызов, ответила неопределённостью француженка.
– В таком случае, – профессор, встав, выпрямился во весь рост, – я как законопослушный гражданин вынужден заявить, квартиру эту нам предоставил горисполком. Мало того, данным нам законом правом мы её приватизировали.
– Вы неправильно меня поняли, – чуть было не расхохоталась Элизабет. – Дом, квартира интересуют только как архитектурная ценность, не более того.
– Тогда что же?
– Кое-что, на чём я хотела бы остановиться несколько позже.
Осознав, что вопрос сбил гостью с мысли, профессор извинился и, придав лицу выражение побитого кота, потянулся к бутылке с коньяком.
– А вы знаете, прадед ваш был не просто оригиналом. Прежде всего он был человеком величайшего ум и огромной души. Будучи незнакомым с ним лично, я испытываю к нему глубочайшее уважение и, наверное, отдал бы многое, чтобы распить с ним бутылочку коньяка.
– Кстати о коньяке, – улыбка француженки выглядела не столько загадочной, сколько интригующей, – бутылка, что у вас на столе, подарок мамы. И всё, что я здесь несла по поводу Жени Вознесенской, её работа. Будучи человеком скрупулёзным и осторожным, мама после разговора с адвокатами, наняла