Жрица. Анастасия Верес
она накрывает на стол. Радостно целует Рутила в щеку.
– У меня все готово, – довольно сообщает она, а я вижу на столе три тарелки. Если не будет других гостей, то, вероятно, это для меня.
– Я поела ягод. Но тарелку возьму, если не против.
Верба раздосадовано кивает, и они с Рутилом принимаются обедать, а я, взяв плошку, наливаю туда немного воды и вытряхиваю пыльцу. Когда раствор становится вязким, закидываю туда лепестки и начинаю разминать. Сливаю излишек воды и, закончив со смесью, постепенно разматываю повязку на ладони. Ткань присохла к ране, чтобы не травмировать кожу еще больше, я каплями смачиваю края и осторожно отнимаю.
Не так уж и плохо. Гноя и признаков отмирания нет, что меня воодушевляет. Зачерпнув из плошки смесь, аккуратными движениями наношу сначала вокруг разреза, а потом и на саму рану с обеих сторон. Выбираю наиболее чистый кусок ткани и снова заматываю им ладонь.
– Подожди, я принесу другой отрез, – внезапно произносит Верба у меня за спиной.
– Мой вполне ничего.
– Что это? – не совладав с любопытством, спрашивает она.
– Поможет ране быстрее затянуться.
– Я говорю тебе, эти веды ничего не знают, – продолжая какой-то давний спор, Верба поворачивается к Рутилу.
Освободившись от необходимости отвечать, я смываю со стен плошки остатки смеси, беру листья и, хорошенько помяв их в той же посуде, заливаю горячей водой.
– А это что? – Верба снова оказывается за моей спиной.
– Снимет боль, когда настоится.
– А откуда ты это знаешь?
– А где мои сапоги? – отодвинув раствор чуть дальше от края, я даже поворачиваюсь к ней, что моментально смущает Вербу.
– Они очень необычно сделаны, – стесняясь признается она. – Но потрепанные. Я отдала сапожнику, чтоб поправил. Сегодня же заберу.
Рутил сдавленно хмыкает и продолжает хлебать суп.
– Оставь ее, Верба. Посиди со мной, – просит он между ложками. – Где Ива?
– Спит, где ж еще, – раздосадовано отвечает она, возвращаясь за стол. – Я ее к ведам не повезу. Они ничего не знают, им лишь бы резать.
Я не вмешиваюсь в их беседу, прислушиваюсь к ощущениям в ране. К пульсирующей боли прибавляется жжение, и это в общем-то хорошо. Значит, ткани не мертвы, и у меня скорее всего получится восстановить руку.
Закончив с обедом, Рутил снова берет меня в лес, и там я, уже избавленная от болтовни Вербы, неприметно прислушиваюсь к ветру. Теперь, когда Боги больше не требуют от меня кровавой жертвы, сквозь редкий лес на многие расстояния разносится шум горной реки. Земли хаасов велики, и поселение опоясывает половину горы, но с почвой что-то не так. С ветром приходят не только звуки, но и пары. И я определенно не стала бы дышать ими долго. Я не могу различить ничего, кроме звуков природы, никаких посторонних, чуждых, порождаемых человеком звуков, едва поселение заканчивается.
Теперь у меня нет карты, и я трачу много часов, чтобы запомнить местоположение русла ближайшей реки, полей и полесья, гор.
К