Алмазы Таимбы. Сергей Мильшин
сказочные добрые великаны. Болотистый ручеёк, впадавший по овражку в Таимбу, был плотно утоптан звериными следами.
– Олени, – прокомментировала Тоня.
Речка круто завернула, и за поворотом на берегу выросла каменная скала, похожая на зуб древнего хищника. Осыпь, сползшая со скалы, почти наполовину завалила русло реки, и вода в этом месте пробила путь частично через лес. Пожухлые лиственницы, залитые водой, облетели и покосились.
Иван расстроенно причмокнул. И потянулся за шестом.
– Не получится, – остановила его Тоня. – Глуши мотор. На полной лодке через каргу[7] не пройдём. Придётся разгружать. Привяжи.
Иван выскочил из моторки, приткнувшейся к каменистой осыпи, уже с верёвкой в руках.
Противоположный берег топкий, там болотина, обход только один – вокруг «зуба». Делать нечего, загрузились под завязку, Тоня тоже не стала отлынивать. Тяжёлую сумку повесила на сгиб локтя, за плечом карабин. Иван, чувствуя неловкость, – всё-таки тащить женщине такой вес, что не каждый мужик осилит, как-то некрасиво, попробовал уговорить подождать его в лодке. Тоня молча показала на ружьё, а палец обвёл угрюмую тайгу вокруг:
– А если медведь, что будешь делать?
Иван, соглашаясь с доводом проводника, развёл руками.
Карабкаться на каменистые склоны – ещё то удовольствие! Ступни скользили, рюкзак давил неподъёмным грузом, руки оттягивались мешком с инструментами. Всё-таки зря он набрал так много. Рассчитывал за один раз большую часть перенести. Ох, зря. Ну что делать, нагрузился, теперь тяни. Иван сжимал зубы, стараясь не обращать внимания на, казалось, растягивающиеся, словно резиновые, связки. Впереди, не забывая оглядываться на геолога, будто проверяя, не отстаёт ли, легко шагала Тоня.
Из последних сил Иван забрался на спину скалы. Остановились, осматриваясь. Точнее, Тоня осматривалась, а Иван, уперев руки в колени, дышал, как загнанная лошадь.
Внизу тянулась, покуда хватало глаз, как поётся в песне, жёлто-зелёное море тайги. Выглянувшее ненадолго солнце осветило верхушки деревьев, и они заблистали серебром и малахитом. Неожиданно Тоня перекинула ружье стволом вперёд. Иван задержал дыхание, выпрямляясь. На немой вопрос она указала подбородком куда-то вглубь лежащего под ногами леса. Сразу он ничего не увидел, сосновый бор, густой, заваленный подгнившими стволами, наверное, непролазный, по краям малинник. Он приблизился к Тоне, собираясь спросить её шёпотом. Но не успел. Проводница запрыгала, крича и притопывая. Отшатнувшись, Иван с невольным страхом оглянулся. На его глазах из завала медленно выросла туша огромного, во всяком случае, так ему показалось, медведя. Косолапый, с лёгким удивлением склонив голову набок, рассматривал их.
– Кричи, – зачем-то шепнула Тоня и снова запрыгала, вопя во всю силу лёгких.
Иван поддержал её громким сипом. Неожиданно пропал голос.
Хозяину Эвенкийской тайги это представление не понравилось. Он недовольно рыкнул. Опустившись
Каменистая осыпь (местное).