Право жить. Михаил Александрович Савинов
я проводил в нашей северной столице, стал для меня более чем плодотворным. Уже первый день занятий показал, что в настоящих единоборствах моё место находится на уровне ученика начальной школы. Вот почему ко мне сразу приставили одного пожилого специалиста – знатока восточных единоборств. Тот, надо заметить, честно отработал полученный им гонорар и, к всеобщему удивлению, неожиданно прямо накануне боя немного высокомерно предложил Боксёру протестировать меня с ним в реальном контакте. Несколько секунду поколебавшись, отлично понимая, чем рискует, Николаич всё же дал своё добро на бой. И я его не подвёл. Умело поставив блок под летящую в висок стопу, подсаживаюсь и не менее профессионально втыкаю свой правый кулак в его, как ему раньше казалось, непробиваемый брюшной пресс.
– Вот на этом мы, пожалуй, и поставим точку, – удовлетворённо констатировал Боксёр, с интересом глядя на отдыхающего на полу, спеца по восточным единоборствам. После чего решительно добавил:
– Завтра день отдыха, а после в бой.
Не знаю, с какой целью и для чего, но сутки до поединка мне пришлось провести под замком и в полном одиночестве. Может, Боксёр хотел так подстраховаться от моих необдуманных действий, а может, просто решил, чтобы я хорошо отдохнул и достаточно накопил сил и злости для первого своего боя. Как бы там ни было, но, когда вечером за мной приехал Гвоздь, адреналин буквально кипел в моём теле; и я метался по комнате, как хищный зверь, что неожиданно попал в яму западню.
Невысокое, но достаточно длинное здание, к которому мы в сумерках подкатили, находилось на одной из городских окраин. Из открытых, ярко освещённых окон второго этажа, где находился ресторан, глухо доносилась спокойная музыка. А вот для любителей острых ощущений был отведён этаж ниже, и если судить по солидным автомобилям, припаркованным вокруг здания, публика собиралась здесь далеко не бедствующая.
С азартом бойцового пса я мучительно долго дожидался своего выхода на арену, и когда, наконец-то объявили о начале боя, дебютант этого вида единоборств, пружинисто пробежав по узкому проходу, ловко нырнул меж канатов.
Вид атлетически сложенного, абсолютно уверенного в себе противника с невероятно мощной борцовской шеей, меня не смутил. Я, словно леопард перед решающим прыжком на спину буйвола, весь подобрался и сжался в единую, заряженную силой стальную пружину. Может, это звучит пафосно, но я действительно видел перед собой только дичь, которая должна была утолить мой смертельный голод.
И когда, после бесконечно долгих представлений и церемоний, судья дал отмашку на бой, я, не тратя ни секунды на разведку, быстро пошёл на сближение с противником. Дальше все было предельно просто. Резко дёрнув своё тело вправо, а за тем влево, без каких-либо сомнений, взрываюсь на выдохе короткой серией жёстких стремительных ударов, последний из которых пришёлся уже в падающее без чувств тело атлета.
После короткого и вполне объяснимого ступора зал возмущённо загудел, словно потревоженный