Право жить. Михаил Александрович Савинов
каждого по способностям, каждому по труду. После чего вручил нам с Володькой по конверту с зарплатой.
Затем было застолье, и, как мне тогда показалось, на очень даже широкую ногу. В отличие от меня и Николаича, отдающего предпочтение сухому марочному вину, гранатовому соку и хорошей закуске, Вован потреблял исключительно коньяк, от которого быстро одурел, и в пьяном угаре стал шумно выражать свой восторг по поводу моей убедительной победы. Своим проявление чувств, он скоро привлёк внимание двух вызывающе размалёванных девиц, более чем раскрепощённо восседавших за соседним столиком.
С большим трудом убедив Гвоздя поменять тему беседы, я взялся было за жаркое, но Боксёр остановил меня и чинно поднял наполненный рубиновым зельем бокал.
– А давай Коновал и в самом деле, выпьем за твой дар, который, как говорится, дан тебе богом.
– Нет, – пьяно закачал головой из стороны в сторону Гвоздь. – Не богом, а дьяволом. Ну, посуди сам, Николаич, от его кулаков конкретно бедой тянет. Без обид, Санек, ты ведь и сам все это понимаешь.
– Возможно, – невесело усмехнулся я. – Хотя договоров кровью ни с кем не подписывал точно.
– Ладно, проехали, – мягко отдёрнул Володьку Боксёр. – Оставим на этой теме знак вопроса, хотя подобный сценарий я вовсе не исключаю, и в пьяном трёпе Гвоздя что-то есть трезвое.
В какой-то момент нашего застолья мой менеджер и тренер, мельком глянув на часы, стал собираться домой.
– Проводи, – кинул он мне, поднимаясь из-за стола.
– Ты за Гвоздём, пожалуйста, присмотри, – напутствовал он меня. – Парень, когда пьяный, дураком становится конкретным. И ещё, будь на связи, я с тобой не прощаюсь, поскольку всё только начинается.
Скрепив всё сказанное крепким рукопожатием, Боксёр не оглядываясь, уверенным шагом направился в сторону припаркованного такси.
Проводив глазами коренастую, быстро удаляющуюся фигуру, я без особого желания вновь отправился в кабак, к оставленному без присмотра приятелю.
К моему немалому удивлению, столик наш уже был оккупирован всё теми же мутными девицами. Никак не отреагировав на моё внезапное появление, они без смущения заправляли своё нутро дорогим коньяком, которым их щедро угощал одуревший от женского внимания Вован.
С трудом проведя десяток минут в столь изысканном обществе, я, предупредив приятеля, отправился на улицу, чтобы поймать бомбилу и одновременно провентилировать свежим воздухом свои лёгкие.
Моё отсутствие было не долгим, но этого вполне хватило, чтобы в кабаке произошли существенные перемены. На месте Гвоздя в окружении всё тех же размалёванных девах, по-хозяйски расположился какой-то неприятный, с тщательно прилизанными волосами мен. Нагло щерясь, он вполголоса втирал тем какую-то пошлятину, от чего пьяное бабье ржало, словно табун диких кобылиц. Особенно меня смутила золотая печатка на пальце новоявленного персонажа. Именно такая была у Вовки и расставаться с ней, по моему твёрдому убеждению, он не собирался точно, пусть даже в смертельно пьяном