Во власти любви. Эмилия Вон
наверху, милая, – ответила Мариэтта, все еще смахивая слезы с морщинистого лица.
– Я хочу увидеться с ним, а после немного поспать. Извините меня.
Я смотрела только на папу, но обращалась ко всем. Сейчас мне было абсолютно плевать на вежливость и манеры, я просто хотела уйти, увидеть брата, а потом закрыться в спальне до конца своих дней.
Папа кивнул, давая свое разрешение, и я сразу побежала наверх, оставляя затихающие голоса позади: бабушка отчитывала отца за то, что он слишком ко мне снисходителен.
Поднявшись на второй этаж, я сразу направилась в восточную часть особняка, где находились наши с Люцио комнаты. Его располагалась ближе к лестнице, моя – чуть дальше. Нужная дверь оказалась открытой, и я без промедлений вошла внутрь. В ней никого не было. Убедившись, что его нет и в ванной, я направилась к себе, но и там его не нашла.
В этой части дома было полно комнат, и я могла бы проверить их все, но что-то подсказывало, где следовало его искать.
Направившись в западное крыло, я заметила, что гостиная стояла пустой, но где-то внизу голоса все еще раздавались. Скорее всего, они доносились из кабинета отца, где тот выслушивал очередную порцию нотаций от своих родителей.
В коридоре, где находились кабинет мамы и родительская спальня, я остановилась у нужной двери.
Какая-то неизвестная часть меня думала, что, открыв дверь, я увижу другую комнату. Но никаких изменений не произошло: все лежало на своих местах, и спальня была такой, какой я ее помнила. Заправленная кровать с двумя тумбочками по сторонам. На той, что стояла с маминой, лежал недочитанный «Мартин Иден» Джека Лондона. Туалетный столик все так же был заставлен многочисленными флаконами духов и косметикой. Семейные фотографии в тех же рамках по-прежнему украшали спальню. Мягкое кресло в углу стояло рядом с небольшой полкой маминых книг, а на спинке стула все еще висел кардиган, связанный няней. Мама любила укутываться в него по вечерам, когда, подбирая ноги, садилась в кресло, чтобы почитать перед сном.
Все осталось на своих местах. Каждая деталь напоминала о маме, словно она все еще была здесь. С нами. Даже в воздухе до сих пор витал ее запах.
Я взяла снимок, который когда-то сделал папа. Мне почти восемь. Мы сидим на белом пушистом ковре, том, что лежит у камина внизу. Мама обнимает меня сзади и щекочет, мы обе смеемся. Казалось, я и сейчас слышала ее мелодичный голос, который звучал тогда во всем доме, наполняя его светом.
Это был день рождения папы. В тот год мы не устраивали грандиозной вечеринки, а праздновали лишь втроем. Тем вечером мама с папой сообщили мне, что скоро я стану сестрой очаровательного мальчика. Этот день стал для меня самым счастливым.
Я провела пальцами по лицу мамы, сохраняя в памяти ее улыбку, и поставила фотографию на место, чтобы продолжить поиски младшего брата уже в гардеробной.
Люцио, как я и предполагала, прятался здесь. Он спал на полу, прижав колени к груди. Все вещи мамы были скомканы рядом, а ее любимое пальто укрывало его мальчишеское