Кангюй. Бактрия. Марат Байпаков
их гнева. Лаой наберутся наглости и поднимут мятеж и в других комах? Отложатся от Бактрии лаой? Так вы расплодите разбойников по округе. Но хорошо, пусть будет так, ведь это не моя страна. А как быть с ними? – Хармид указывает на толпу людей с дорожными сумами. – Полторы тысячи лаой, которых мы собрали в трудах по исполнению соглашения, имеют глаза. Вы сомневаетесь? Посмотрите на них – они не слепы. Как только повернём на Бактры от этой дерзновенной комы, пойманные лаой утратят страх пред нами, разбегутся ночью по домам. Скажите мне, магистраты, зачем мы с вами подписали договор, если вы не даёте нам, сирийцам, возможность его выполнить?
– Друг базилевса унизит нас многими поношениями. Лишит нас обоих звания стратега. Вельможа призовёт богов, во всеуслышанье проклянёт предателей общей клятвы. – Гиппомах белеет от гнева. Бьёт себя по груди кулаком. – Это будет страшное унижение. Я не смогу пережить прилюдного позора. Наложу на себя руки.
– Помним мистерии друга базилевса, ибо посвящены им в сокровенные таинства Диониса, мисты мы из фиаса Диониса Селевкии-на-Тигре, – совсем неожиданно поминает культ вечно молодого бога Хармид. На недоумённые взгляды Алкета и Эакида Хармид поясняет: – Стратег Гиппомах прав. Отступив от этой комы, предадим не только договор и клятвы, но и надежды нашего лучшего товарища, жреца и гегемона отряда, спасителя нашего Аргея, сына Ореста. Наложу и я руки на себя.
Магистраты Бактр не выдерживают давления двух стратегов Маргианы.
– Идите на штурм. – Раздосадованный Алкет сдаётся первым, поднимает над головой жезл власти. Трое мужей смотрят на Эакида. Магистрат, помедлив, нехотя, со словами «Увещевать строптивцев железом» поднимает свой жезл.
– И ради вот этого дозволения… – Гиппомах громко язвительно смеётся, – …пролить кровь каких-то наглых лаой… я протоптался всё утро без дела! – Стратег воздевает руки к небу. – Арес, чтимый покровитель воителей, даруй нам триумф!
Богу войны приносится жертва. Белая коза закалывается жрецом. С молитвами заднее бедро жертвы сжигается на ритуальном костре. Сальпинга заливается приказом «В атаку!». Три отряда сирийцев распевают пеаны, одновременно идут на приступ комы. Стратег Хармид приказывает пригнать на близлежащий холм полторы тысячи пленных лаой, собранных из других ком, выставляет вокруг холма охранение из четырёх сотен гоплитов резерва, сам же отбывает к отряду, атакующему с юга. Стратег Гиппомах возглавляет атаку с севера и востока. На попечении резерва запад и пленные лаой. Магистраты остаются с резервом, простыми свидетелями.
На плоских крышах домов появляются мальчишки с пращами. Их с сотню. Юные пращники неумело, как только могут пастухи, метают речные камни в наступающие отряды. Кома принимает неравное сражение. Теперь более ни у кого нет сомнений – прольётся людская кровь. Меж тем неумелые камни всё же берут не умением, но числом, ранят нескольких воителей. Их, стонущих, выносят к холму. Сирийцы впадают