Кангюй. Бактрия. Марат Байпаков
пары рук стол на кухне накрывается. Улучив момент, когда Алкеста отлучается за фруктами, Лисандр торопливо шепчет на ухо Аргею:
– Тебя околдовали? В своём ли ты уме? Зачем пустил дочь Стасиппа? Секреты наши станут и её достоянием. Почему ты доверяешь неизвестной деве, Аргей? А может, отец Алкесту отправил шпионить за нами?
– Ты только представь, мой дорогой Лисандр, где сейчас она и с кем. Какой отец из доброго семейства удела гетеры пожелает дочери родной? У неё есть то, что нужно нам.
– И что же есть такого у неё? – Лисандр серьёзно обеспокоен.
– Отчаянная храбрость. – Аргей хитро подмигивает товарищу, обсуждение закончено, через мгновение Алкеста вносит фрукты в кухню. Все трое принимаются за трапезу.
В то же самое время. Буле полиса Бактры
– Магистраты, умоляю, предоставьте мне защиту… – Стасипп испуган, взлохмачен, по лбу обильно течёт пот, крепкие руки часто-мелко дрожат. – …Он убьёт меня! Он убил моего ойкета, вспорол несчастному живот ножом, жестоко избил ещё двоих слуг, ворвался с оружием в мой дом. Убил бы и меня, но я смог убежать. Поносил меня у домашнего алтаря ужасными оскорблениями. Он угрожал мне при свидетелях. Убыток он мне нанёс значительный. Столько преступлений против меня свершил, и не перечесть! Беспричинно и внезапно поутру! Словно дикий зверь голодный, преследовал меня! Взываю к вашей добропорядочности. Вы же отцы семейств! Вы чтите закон! Он же может и к вам в дом вломиться, и над вами насилие учинить, и вас подвергнуть унижениям. Посмотрите на меня, в каком смятении я пребываю. Это дело его рук. Разве я, честный торговец, примерный гражданин, известный благотворитель, того достоин? Этот наглец опасен, одержим буйным нравом, не признаёт общественного порицания, его надо строжайше наказать.
Безмолвно внимает столичное буле сбивчивым речам богача.
У магистратов отстранённые безучастные лица. Тарип откашливается. Говорит громко Тарип:
– Стасипп, ты неоднократно презрительно отзывался о нас. – Речи богача не произвели никакого впечатления на влиятельного магистрата. – Твоё последнее изречение о буле – «сборище спесивых стариков», до того звучало «никчёмные аристократы-македоняне». А вот сегодня… вдруг ищешь правосудия у нас, презренных? Про какое именно общественное порицание ты говоришь?
– Нет, вы не презренные, то ужасные наговоры на меня! Не порицаю вас. Вы, вы, вы… честь полиса. – Стасипп смахивает пот с лица. – Почитаю буле Бактр. Магистраты, вы известны своей мудростью. Законы стоит соблюдать. Молю вас, македоняне, о справедливом суде над оскорбителем чести.
– Буле принимает ваше дело к рассмотрению, – холодно оглашает Тарип. – Суд о защите чести Стасиппа, сына Хармина, назначен через… три дня, нет, лучше через пять от даты обращения.
– Пять дней? Почему так долго? Где мне укрыться от убийцы пять дней?! – чуть не кричит проситель. Стасипп в волнении забывает о положенной вежливости. – Ужас! Меня убьют за этот срок.
– Перестаньте