Трисвечница. Игорь Евсин
после того разговора старец Григорий и меня возвел в стригачки. Укоротил мои волосы в своем домике. Помню, что в нем красный угол от лавок до потолка был заставлен иконами. Перед иконами было много лампад, в которых тихо теплились золотистые живые огоньки. А на потолке висела вырезанная из дерева затейливая люстра на двенадцать свечей. Но – что это? – потолок какой-то чудной… Я пригляделась и увидела, что на него наклеены вырезанные из бумаги звезды. «Как в сказке», – подумала я.
Очнулась лишь тогда, когда Григорий положил свои шершавые ладони на мою голову с укороченными волосами. И так хорошо, так благостно мне стало. «Как в сказке», – опять подумала я.
– В драку идти – волос не жалеть, – твердо сказал Григорий и снял ладони с моей головы.
И тут у меня вдоль спины холодок прополз, как змейка какая. Зачем мне в драку идти? Зачем? Я заерзала. А Григорий приказал:
– Читай, егоза… погоди… а! стригачка! Читай, стригачка, то, что я здесь карандашом отметил, – и указал своим закорузлым пальцем на домашний самодельный аналой, где лежал раскрытый Апостол.
Я подошла и стала читать: «Итак, укрепляйся в благодати Христом Иисусом, и что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить. Итак, переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа. Никакой воин не связывает себя делами житейскими». Это были слова апостола Павла из его Второго послания к Тимофею.
Как часто я потом вспоминала эти слова! И я, и все стригачки. Вспоминали кто в ссылке, кто в лагере, а кто при гонениях на свободе. Вспоминали и смиренно претерпевали все испытания. Да… Научил он нас укрепляться памятью о Христе, претерпевшем клевету, арест, заключение в темницу, избиения и казнь. Пропали бы мы без этого памятования, совсем бы пропали!
Глава 2
Правда ушла на небеса
Когда в семнадцатом году случилась революция и к власти пришли безбожники, я поняла, про какие времена толковала мне Анисья Петрина.
Старец Григорий был тогда в Николо-Чернеевском монастыре. Взобрался на колокольню и три раза ударил в большой колокол. Потом надрывно закричал:
– Все, православные! Теперь на Руси правды нет! Правда ушла на небеса!
Слез с колокольни и, взъерошив от волнения волосы, сутулясь, ушел из монастыря.
Вернувшись в Ялтуново, продолжал собирать стригачек для духовных наставлений. А про советскую власть говорил: «Спать ляжем – пришел Совет, а встанем – его нет».
Уже через год показалось, что его слова сбываются. На Тамбовской земле крестьяне стали разгонять Советы. Казалось, что безбожной власти приходит конец. Только недолго мы радовались. Пришли войска Красной Армии и разогнали восставших.
Начались расстрелы. Как водичкой залилась кровью земля наша.
Помню, как глухой, гробовой ночью прибежала ко мне Анисья. Стучит в окошко, кричит:
– Подымайся скорей, Григорий всех стригачек собирает!
Я поднялась, выскочила из избы. Прибежали мы с ней