Пламя в тумане. Рене Ахдие
охотиться.
Вскоре он нашел то, что искал.
Следы.
Две пары. Одни шли в погоне за другими, следы второго человека заинтересовали Кэнсина гораздо меньше, чем первого.
Первые следы принадлежали женщине в носках таби с раздвоенными пальцами. Следы раненого оленя, бредущего прочь от неминуемой гибели. Была очевидна попытка скрыть их. Но немногие из тех, кто проходил через этот лес, обладали упорной решимостью и неоспоримым мастерством Хаттори Кэнсина. Он знал эти следы. Отпечатки, оставленные в земле, были слишком малы для мужчины. Слишком изящны.
Хотя изящество никогда не было присуще его сестре-близнецу, Кэнсин с той же уверенностью, с которой билось его сердце, понял, что они принадлежат ей. С той же уверенностью, с которой делал каждый вдох. Три дня назад она была жива.
И эти следы вели налево.
Прочь от кровавой бойни.
Не говоря ни слова, Хаттори Кэнсин вернулся к своему боевому коню с дикими глазами. Рожденный стать воином – стать охотником, – он надел драконий шлем и защиту для подбородка, а затем вскочил в смазанное маслом седло.
– Мой господин, – снова запротестовал тот самурай, – хоть это может быть трудно принять, боюсь, очевидно, что госпожа Хаттори…
Кэнсин поднял левую руку. Сжал пальцы в кулак. И отдал своим людям сигнал ехать за ним.
По следам в лес.
Со своего места во главе отряда Дракон Кая медленно ухмыльнулся. С оттенком мрачности.
Его сестра не умерла.
Нет.
Для этого она слишком умна.
Золотой замок
Его Императорское Величество Минамото Масару – прямой потомок богини солнца, небесной покровительницы Империи Ва – потерялся.
В своих собственных садах, ни больше ни меньше.
Но он не беспокоился. Он не настолько потерялся, чтобы встревожиться. Сегодня он намеренно забрел слишком далеко. Ушел подальше от тех, кто кружил вокруг него, как мухи вокруг трупа.
В такие дни, как этот, он частенько намеренно терялся.
Лето медленно сменяло весну. Все вокруг него цвело, воздух освежался легким бризом. Охристый закат золотил воды пруда слева от него. Волны, мягко омывающие берег, рябили, как расплавленный янтарь. Его поверхность была усыпана опавшими цветами сакуры. Бледно-розовые лепестки усеивали синевато-серую воду.
Цветы уже начали умирать. Осыпаться под тяжестью солнца.
Это было его любимое время года. Достаточно теплое, чтобы бродить по императорским садам замка Хэйан, не чувствуя угрозы холода, и в то же время достаточно прохладное, чтобы отказаться от такой обузы, как зонт из промасленной бумаги.
Возможно, сегодня вечером ему стоит рискнуть и отправиться в павильон любования луной. Сегодня небо было необычайно ясным. Звезды тоже, должно быть, будут невероятно яркими.
Он неторопливо прошел по прямоугольным ступеням, окружающим миниатюрную пагоду. Ее многоуровневые карнизы были усыпаны птичьим кормом. Цапля прохаживалась вдоль берега, предупреждая скользящего