Через стекло от осколков. Геннадий Чепеленко

      В ней, поглотившей небо,

      любое из них – в глазах,

      но взбаламученный Гретой

      ад – на холмах, в ветрах.

      Повод там быть: слитки,

      а – огненный переполох

      к поискам зыбкой калитки

      к богатствам – через порог.

      Ни подлинника, ни копий,

      ни плана: откуда в огнях

      просвечены ужасом окна

      и адом вся пеплом земля.

      Он не выбирал в сюжете

      удобный для глаза пейзаж,

      не был одиноким на свете

      в цветах забывая про нас.

      Он поколенья без масок

      в ход времени и в поток

      включал из огненных арок

      с кострищ, дымящих особ.

      И не для тех, кто выбыл

      в набросках карандаша,

      в сюжетах из пепла, зыби

      потухшим огнем дыша,

      выхватив «золото» Греты

      в огне расплавлял металл…

      Он жил как не все поэты

      премированные за хлам.

      Не при дворе художник,

      скитавшийся по стране,

      был как любой сапожник

      уставшим, спиной к стене,

      что-то менял в картине,

      Гретой пугал всех нас

      или – окном в паутине

      мазков исчерпав запас.

      Сюжеты его на выбор

      с набросков карандаша.

      Он в тяжелейшей из игр

      безмолвия всех лишал.

      Через глаза или жесты

      через развороты лиц

      мир его окислов жести

      без воздуха, без границ.

      Еще – не Уленшпигель,

      открытый всем и всему

      в виды видавший тигель

      плевел добавлял к зерну.

      Ракурсы в фас, коллажи

      менял как меняют вино,

      а после по виду, не сразу

      глотками глушат его,

      просеивал краски неба

      и воду – через решето.

      Воздух бледнел от света

      костров и дыхания ртов.

      И – подбирал краски

      черный сгущал до фраз,

      а после бардово-красным

      кой-где оживлял грязь.