Охотники за камнями. Дорога в недра. Николай Иванович Наковник
бежал, грозя светившейся вершине. Когда высота придвинулась настолько, что обозначилась отдельность лавовых покровов, открылся темный глубокий лог. Я выбирался из него уже ползком, подтягивая за собой рюкзак с камнями, карабин и размазывая по лицу обильный, грязный пот.
Я долго отдыхал на куполе, оглядывая склоны, не покажется ли кратер. Увы!.. Сумерки сгущались.
Я набросал эскиз Абы, взял образцы и пустился вниз к долине, где перед Ортау начальник наметил стоянку лагеря.
Рельеф ли стал сложнее и сопки выше или мне только так казалось, но по дороге пошли овраги, глубокие ущелья, заваленные глыбами, густые заросли шиповника.
Я шел, оглядываясь на чуть светившуюся голову Абы, и думал: «А что, если не разыщу лагерь? Опять шататься до утра? Где прилечь, раз холод донимает всюду: в логах, на склонах, на вершинах?..»
Вероятно, я протопал с десяток верст, потому что совсем стемнело и под сверкающими звездами померещился хребет Ортау.
Судьба, наконец, сжалилась надо мной: послышалось фырканье коней и донеслись обрывки оживленного разговора. Это были голоса Джуматая и Баймуханова.
– Джинджинер пропал! – крикнул Баймуханов в ответ на мой сигнал.
– Как пропал?!
– Совсем пропал! Везде искал! Потом тибя искал! Айда скорей палаткам!
В лагере, оказавшемся вблизи, Баймуханов рассказал о том, что когда стемнело, он забеспокоился, не случилось ли чего с начальником, который обещал вернуться к заходу солнца, потому что чувствовал себя разбитым после незадачливой поездки на Ильинский рудник. Баймуханов полез на сопку, кричал, стрелял, жег огни, затем, вернувшись в лагерь, покатил с Джуматаем в сторону моего маршрута.
Мы не сомкнули глаз до самого рассвета, поддерживая на вершине большой огонь, ломая голову над тем, что приключилось с инженером: «Ночует в сопках? В холод? Невероятно! Наткнулся на бандитов? Или сорвался с крутого склона?..»
Но вот загорелись зубцы Ортау, а инженера нет как нет. Тревога нарастала, мы поднимались на вершину, ощупывали подножие хребта, долину, мелкосопочник на юге, – безрезультатно!..
Солнце подошло к зениту, протянулся еще тревожный час,. Мы склонились к мысли, что инженер, сломав ногу, лежит где-нибудь на ортауских кручах или, что вероятнее всего, покоится, простреленный бандитами.
Ответственность за казенное имущество, за геологические материалы ложилась на меня. Я решил отправить Джуматая с депешей на Успенку, а Баймуханова – еще раз пошарить в сопках.
– Смотри!.. – шепнул вдруг Баймуханов. – Зверь не зверь, человек не человек…
Я посмотрел в бинокль, куда показывал приятель, но ничего не разобрал на желтовато-сером фоне пустой долины.
Прошло несколько минут.
– Человек! – вскрикнул Баймуханов.
Я впился в стекла бинокля – и в самом деле увидел человека. Шевельнулась слабая надежда.
Баймуханов схватил винтовку, сел