Девочка-лёд. Анна Джолос
учить надумала? Мала ещё!
С глухим стуком ставит рюмку на стол.
– Мам… а где деньги? – спрашиваю осторожно. – Ты взяла?
– Да, я! У Валеры день рождения, если ты забыла! – повышает на меня голос она.
– Но они нужны были…
– Вся в папашу своего! – наливает себе ещё одну порцию «Беленькой». – Должна мать свою личную жизнь наладить или нет?
Я молчу. Неоднократно пыталась объяснить ей, что ничего не изменится, пока она будет пить и путаться с сомнительными мужчинами. Но кто бы меня слышал…
– Я Валерочке подарок хочу купить, – информирует она.
– Мама, нам за сад платить двадцатого и за свет долг надо погасить, – шепчу в отчаянии.
Подхожу к холодильнику. Открываю. Бутылки, что стоят справа, лязгают, стуча друг о друга. На полке замечаю готовые фасованные нарезки. Закрываю. Прислоняюсь лбом к холодной поверхности.
– Чё? Ну чё, Алёнк, надо ж праздник человеку устроить-то!
Праздник… В прошлом году она забыла про день рождения младшей дочери.
– Любовь у нас. Знаешь какая! – томно вздыхает мама. – Как в книжках этих твоих!
Меня передёргивает. Я с этим Валерой на одну поляну бы не присела…
– Та, – машет мать рукой. – Много ты понимаешь!
– Что Ульяне кушать, мам? – устало интересуюсь.
– А то нечего прямо! – злится она. – Макароны свари, гречку! Закуски только пока не трогайте! Надобно чтоб красиво, ну накрыть там, поняла?
Вздыхаю. В глазах застывают слёзы. Я месяц по вечерам работала, чтобы какому-то чужому Валере было хорошо?
– И это… Давай после своего зверинца поезжайте в Бобрино к бабке, – чиркая зажигалкой, выдаёт она. – Чистый воздух, все дела, полезно…
– Чтоб не мешались, – не могу не съязвить я.
– Поговори мне ещё! Совсем от рук отбилась. Ну-ка, дневник неси.
– Он уже два года как электронный, – напоминаю ей сквозь зубы.
– Придумали ерунду, – фыркает мать, выпуская изо рта густой сизый дым. – Что там вообще в этой твоей гимназии богатых ублюдков?
– Ничего, – отвечаю коротко.
– Хоть бы делилась с матерью. Мож совет какой нужен.
Совет… Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не засмеяться в голос.
– Мы ж как подружки раньше были, – корит она.
– Будто я виновата, что после смерти Миши тебя понесло! – отвечаю резко.
– Ну-ка не смей мне! – вскакивает со стула Катя и подходит к окну. Рыдать сейчас будет.
Дядя Миша был единственным порядочным мужчиной в жизни матери. Рядом с ним Екатерина была совсем другой. Красивой, заботливой, доброй и хозяйственной. В прежней квартире было чисто и уютно, там всегда звучал искренний смех и пахло пирогами. К сожалению, та Катя умерла вместе с ним. Несчастный случай – и Ульяна, как и я, осталась без отца. Ей тогда два года только-только исполнилось…
Ставлю чайник на плиту, чтобы накормить завтраком сестру.
– С моё проживи, а потом будешь умничать! – злится мать, разглядывая