Пандемия любви. Элеонора Акопова
через стол Глотов, внимательно вглядываясь в лицо товарища.
Тот равнодушно пожал плечами.
– Ладно, раз просишь, отвечу. Что ты понимаешь под словом «кто-нибудь»?
– Под словом «кто-нибудь», Олегыч, – прошипел Глотов, – я понимаю бабу, а больше ровным счётом ничего. И ты это отлично знаешь. Три месяца уже в бобылях кукуешь, это как вообще? Про одноразовых я не спрашиваю, хотя как доктор усиленно рекомендую.
– Это потому, что ты не венеролог, – хмыкнул Коновалов.
Глотов подпрыгнул на стуле и возмущённо засопел.
– Это потому, что ты придурок. А что ты предлагаешь – правую руку на досуге разрабатывать? Так для этого ловчее эспандер.
– Ну, это уже схоластический спор, Глотов.
– Не дури ты мне голову своей бессмысленной философией! Ответь лучше просто и ясно: одноразовые у тебя хоть есть?
– Есть, – равнодушно кивнул Коновалов и подцепил вилкой грибок.
– Это уже обнадёживает, – расплылся Глотов, откидываясь на спинку стула.
– …но именно одноразовые, – добавил Коновалов, обмакнув хлебную корочку в подливку. – Двухразовые грозят перерасти в многоразовых. А это в мои планы пока не входит.
Глотов изобразил на лице восторг.
– Браво. Ответ, достойный истинного арийца. Тут я как женатый человек с тобой совершенно согласен. Пакт о ненападении должен быть заключен сразу. Праздничный оздоровительный секс не помеха семейному счастью. – Он подложил в свою тарелку мяса и принялся усердно жевать.
Коновалов налил себе водки и выпил.
Игорь был его лучшим другом, с ним всегда было о чём пить, и за все годы они наверняка уже выпили маленькое море. Они могли позвонить друг другу ночью или ранним утром, не рискуя нарваться на недоумение принимающей стороны. И то, что они были устроены абсолютно по-разному, никогда не мешало отлично понимать друг друга.
С первого дня Игорь не выносил Анну, и, надо сказать, взаимно, но и это не являлось помехой их дружбе, все рифы и мели удавалось обходить искусно, не раня друг друга и не переходя грани разумного.
И Анна Кельми, красотка и язва, учитывала это и, не желая утратить влияние на собственного мужа, придерживала язычок в относительных рамках и давала ему волю только в кругу своих близких подруг.
Неразлучные с первого курса, Коновалов и Глотов были гордостью и грозой факультета. Они чудили и бузили на славу, но когда касалось дела, им не было равных. Их любили, восхищались, побаивались и завидовали.
После института оба сильно не рвались к карьерному росту, хотя кандидатские защитили в разумный срок, но оба тянули с докторскими и всячески отбояривались от руководящих постов. Они работали в разных отделениях, Коновалов в травме, а Глотов в общей хирургии, но всегда были в курсе проблем друг друга, как профессиональных, так и личных, и могли рассчитывать на поддержку и помощь в любую минуту.
Глотов тоже был верзила и косая сажень в плечах, но не обладал убийственным шармом Коновалова, отчего нисколько не страдал, потому что вообще не имел привычки