Неокантианство Восьмой том. Сборник эссе, статей, текстов книг. Валерий Алексеевич Антонов
случайность их одновременного происхождения и в которых память позволяет им повторяться; напротив, он отменяет сосуществование идей, которые сошлись только таким образом; Те же, которые принадлежат друг другу в соответствии с отношениями их содержаний, он не только оставляет вместе, но и осуществляет их соединение вновь, но теперь уже в такой форме, которая добавляет к фактическому восстановлению связи осознание причины принадлежности вновь соединенного. «Так сказано у Лотце.15 Таким образом, деятельность мышления ставится на службу цели – точка зрения, которая особенно ярко выражена у Зигварта,16 Виндельбанда 17и Риккерта,18 – цели истины и знания. Ибо суждение претендует на истинность, а не просто на присутствие, подобно психически-каузальным связям воображения для индивида, в котором оно имеет место; претензия на действительность для всех без исключения мыслящих существ.
Именно притязание на всеобщность и признание, которое само по себе, как подчеркивает Виндельбанд,19 включает моменты одобрения и неодобрения, а потому, по словам Риккерта,20 само познание есть «признание, т.е. принятие ценности» Практический момент в познании невозможно описать более четко.
Это краткое обращение к учениям упомянутых мыслителей дает, в связи с рассмотрением непосредственной определенности, важный для всего нашего исследования результат: всякое суждение требует признания и одобрения, и поэтому можно сказать: даже в теоретическом мы делаем субъекта ответственным за его мыслительную деятельность, или лучше: мыслительное действие, постольку, поскольку мы имплицитно «оцениваем» его суждение, судим его, чувствуем и выражаем свое признание или неодобрение в отношении практического осуществления цели истины. Подобно тому как, согласно вышеупомянутым учениям, отдельный субъект изначально занимает позицию по отношению к содержанию своего познания, так и другие субъекты сами занимают позицию по отношению к суждению этого субъекта, теперь уже как к содержанию своего собственного суждения.
Но это чрезвычайно важно, так как из этого следует, что практическое долженствование, понятие ответственности участвует в самой теоретической деятельности в той мере, в какой она к нему апеллирует. Отсюда следует, что даже с чисто теоретической точки зрения отрицать ответственность бессмысленно. Любое отрицание – это утверждение, причем утверждение противоречивое. Если кто-то отрицает ответственность, то он утверждает, что ответственности нет, и делает того, кто утверждает это в противоречии с ним, ответственным за то, что он это утверждает. Тот, кто отрицает ответственность, тем самым утверждает то, что он отрицает. Его постигает та же участь, что и того, кто отрицает истину. «Истины нет, это contradictio in adjecto». Точно так же мы можем сказать: «Нет ответственности, это противоречие в прилагательном». Ведь каждый должен хотеть нести ответственность за это
Логика, с. 5.
Логика, ср. особенно т. 1 §1, 3 и т. 2 §61.
О мышлении и рефлексии (Прелюдии) p. 176 и далее. Зигварт также ссылается на это сочинение.
Ср. также трактат «О предмете познания», Cap. XI, XII, f., а также «Die Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung», Cap. V.
В очерке об учении об отрицательном суждении (Strassburger Abhandlungen zum Jubiläum Zellers)
Gegenstand der Erkenntnis, p. 57 и p. 58.