Превращения Арсена Люпена. Морис Леблан
частью наших секретов и желающая узнать о них еще больше – это та самая женщина, которая любила Сент-Эбера и влюбила в себя Жоржа д’Иноваля. Выманив у них секреты и опасаясь, что они расскажут о ней своим друзьям, она убила их. Эта женщина теперь здесь, перед нами».
Годфруа д’Этиг замолчал. Снова наступила такая гнетущая тишина, словно собравшиеся для суда люди окаменели в этой тяжкой атмосфере, пропитанной страхом. Только графиня Калиостро сидела с рассеянным видом, как будто ни одно слово не достигло ее слуха.
По-прежнему лежа в своем укрытии, Рауль д’Андрези любовался очарованием и чувственной красотой молодой женщины, одновременно испытывая замешательство от того, как много собрано против нее доказательств. Обвинительный приговор подбирался к жертве все ближе и ближе. Факты свидетельствовали о ее злодеяниях, и Рауль нисколько не сомневался, что главная атака еще впереди.
– Рассказать вам о вашем третьем преступлении? – спросил барон.
Она устало ответила:
– Если угодно. Все, о чем вы тут толкуете, совершенно невразумительно. Вы говорите о людях, чьи имена мне незнакомы. Но какая разница – одним преступлением больше или меньше…
– Вы не знали Сент-Эбера и д’Иноваля?
Она молча пожала плечами.
Годфруа д’Этиг наклонился и сказал, понизив голос:
– А Боманьяна?
Она простодушно взглянула на барона Годфруа:
– Боманьяна?
– Да, третьего из наших друзей, которого вы убили? Совсем недавно, несколько недель назад… Он был отравлен… Вы его не знали?
Глава 3
Суд инквизиции
Что означало это обвинение? Рауль смотрел на Боманьяна. Тот встал, не выпрямляясь во весь свой высокий рост, и, укрываясь за спинами друзей, подходил все ближе и ближе к скамье, пока не сел почти рядом с Жозефиной Бальзамо. Графиня же повернулась к барону и потому не заметила его.
И тут Рауль понял, почему Боманьян прятался и какую опасную ловушку приготовил он для молодой женщины. Если она действительно хотела отравить его и искренне считала, что он умер, в какой ужас приведет ее появление того самого Боманьяна – живого и готового бросить ей свое обвинение! Если же она совсем не испугается и этот человек будет для нее таким же незнакомцем, как и другие, – это станет доказательством в ее пользу!
Рауль чувствовал тревогу и так страстно желал, чтобы она расстроила этот заговор, что стал думать, как предупредить ее. Тем временем барон д’Этиг возобновил свой допрос:
– Это преступление вы, конечно, также не помните?
Она нахмурилась, опять нетерпеливо махнула рукой и промолчала.
– Может быть, вы даже не знали Боманьяна? – спросил барон, наклонившись к ней, как следователь, который ждет, пока неопытная жертва выдаст себя неосторожной фразой. – Говорите же! Вы его не знаете?
Она не отвечала. Должно быть, эта чрезмерная настойчивость насторожила