Всадник. Легенда Сонной Лощины. Кристина Генри
бы меня меньше. Не было у меня ни тонких ручек, ни изящных ножек. Не было и никогда не будет. Телосложением я пошла в деда – я уже стала выше всех деревенских девочек моего возраста, да и большинства мальчиков тоже. Руки у меня были большими и грубыми, а обувь мне приходилось менять каждые три месяца, чтобы большие пальцы не протирали кожу на носках башмаков. На щеках моих не наблюдалось ни капли нежного жирка, как у прочих девчонок. Подбородок выдавался вперед, как у Брома, и на ямочку на нем обнаруживался разве что легкий намек. Плечи у меня были широкими, а ноги – длинными, как у жеребенка. Я никогда не смогла бы стать такой, как другие деревенские девушки, и моя неприязнь к Катрине отчасти проистекала из ее упрямой веры в то, что, изменив поведение, я и выглядеть буду иначе. Женственнее.
– Ты недостаточно работаешь над собой, Бенте, – говорила ома, разглядывая меня с головы до ног так, что я чувствовала себя свиньей на продажу.
«А ты и есть свинья, – мрачно размышляла я, – свинья на продажу, которую свяжут и вручат тому, кто даст бо`льшую цену, когда придет время, – какому-нибудь безвольному бледнолицему мальчишке с хорошими перспективами, который будет ожидать, что ты будешь тихой и покладистой».
– Никогда, – буркнула я себе под нос, ворвавшись в гостиную и бухнувшись в одно из кресел. – Никогда я не прогнусь ни перед одним мужчиной.
На столике рядом с креслом лежало несколько скучнейших сборников стихов. Я выбрала книжку наугад, открыла ее, но мысли мои почти сразу вернулись к тому, что мы с Сандером видели в лесу. Кто оторвал и забрал голову и руки Кристоффеля? Кто вообще способен на такую жестокость? Для чего это было проделано?
Открылась и закрылась дверь кухни, и зычный голос прогремел на весь дом:
– Катрина! Я вернулся.
– Опа, – выдохнула я, отшвырнула занудные стихи и выскочила в холл.
Он стоял у подножия лестницы, такой громадный, такой живой, что, казалось, весь воздух в комнате стягивается к нему. Услышав мои шаги, опа повернулся, широко улыбнулся и раскинул руки.
Я бросилась в его объятия, потому что, хотя я и большая, мой опа гораздо, гораздо больше и, если захочет, все еще может поднять меня, как ребенка. Он сильно-сильно стиснул меня, и только теперь я поняла, что печальный вид маленького мертвого тела Кристоффеля встревожил меня куда больше, чем хотелось бы признавать.
– Ну, как дела у Бен? – спросил дед, ставя меня на пол и заглядывая в глаза.
Больше всего мне в нем нравилось то, что он всегда задавал мне вопросы и, кажется, интересовался ответами, уделяя такое же внимание, как любому взрослому.
– Что случилось, Бен?
Опа всегда понимал, когда меня что-то беспокоило. Мне не хотелось, чтобы единственный и неповторимый Бром Бонс считал меня слабой, к тому же не терпелось поговорить с ним о Кристоффеле. Только нужно было быстренько убедить его, что я заслуживаю информации, ведь как только Катрина узнает, что случилось, тема окажется под запретом. Катрина всегда запрещает обсуждать при мне все интересное.
– Я