Ненормат. Кат Катов
золотистое вино.
И в зачётах разных химий под декабрьской порошей
что-то где-то потерялось – невозможно, навсегда.
Потому что вдруг услышать: «Ты прости меня, хороший,
ты был очень-очень нужным…» Ну, вы поняли всё, да?
Наступал январь свинцовый, уходил февраль тоскливый,
и лишь в марте, только в марте стало можно вдруг дышать.
И Катугин отряхнулся, стал привычным и ленивым:
сколько можно у соседей остры ножики держать?
А потом всё стало проще, жизнь тянулась незаметно,
без особых потрясений и каких-то страшных бед.
Это трубка телефона, это не Егор, конкретно.
Это просто райский голос…
«Извини, не помню. Нет».
Скрепочка
Пока на амвоне дворцового храма
шуты извивались смешно и нелепо,
в башке короля колотилось упрямо:
«Духовная скрепа, духовная скрепа».
И вроде бы всё, как и прежде, толково —
колышется рожь, умножается репа.
А вот на душе отчего-то хуёво,
там где-то зудится духовная скрепа.
В народе какая-то злобность во взгляде,
толчётся в безверье он глупо и слепо.
Придворные – суки, в правительстве – бляди.
Единственный выход – духовная скрепа.
Духовник кивнул, выражая прискорбность,
зять выпил за тему поллитру с прицепом:
«Король, ну их на, сунь им в жопу соборность
и выверни матку духовною скрепой».
Бездельники, эмо, фейсбук, экстремисты,
певцы безобразья от рока до рэпа,
тусня, бандерлоги и иеговисты —
по каждому плачет духовная скрепа.
И скрепа проснулась. Поправив завивку,
она поднялась, величаво-свирепа,
зевнула – и ёбнула всем по загривку.
Она была строгой, духовная скрепа.
Король рассуждал с бутылём «Цинандали»,
камин разжигая наколотой щепой:
«Ништяк козью морду мы им показали?
Запомнят надолго. Не правда ли, скрепа?»
Бурьян. Колокольни. Казаки. Дружины.
Значок ГТО. Православье. Вертепы.
Герои труда. Справа бронемашина.
На флаге рейхстага – духовная скрепа…
Я был в этом городе. Вечером снежным
стоял он без шуток, без мата, без света.
Рекламой отелей встречали приезжих
мертвецкие склепы, мертвецкие склепы.
Ожог
Бог-курильщик затягивается папиросой
перед тем, как выдохнуть облака,
что ложатся чуть ниже речных утёсов
и слегка качаются. Лишь слегка.
Запах дыма таёжного – запах Бога,
благодатный жар на краю земли.
Так сжигается бережно то немногое,
что сберечь по глупости не смогли.
Выгорают лиственницы и болота,
сухостой и редкие солонцы.
Это просто такая работа —
по живому резать: