Фарфоровый птицелов. Ковалев Виталий
быть, сейчас и споёте?
– А что, пожалуй, но только я для храбрости отведаю немного вашего спирта, можно?
– Да на здоровье!
Отведал, похвалил. Попробовал петь. Вышло не очень.
– Простите, вы темпа совсем не придерживаетесь, никак не подстроюсь. Ещё раз, только не торопитесь, ну: «Отойди, не гляди…» Уже лучше, хорошо. Нет, нет, вы не безнадёжны. Ещё что-нибудь?
– Да, может быть, «Он говорил мне: “Будь ты моею”»?
– Это ведь тоже не для мужского голоса.
– Сам не знаю, почему у меня так выходит. Это очень плохо?
– Это возмутительно! Просто импоси́бль, месье! Однако рискнём, мы ведь здесь одни.
Исполнение моё, конечно, никудышнее. Она смеётся. Я выкручиваюсь:
– Напрасно смеётесь! Знаете, откуда у меня это великолепное бельканто? Рос я в небольшом городишке, и на окраине у нас, в лугах, паслись многочисленные ишаки. Слышали бы вы, какие они устраивают концерты! Каждый ишак – ходячая иерихонская труба. Мальчиком я очень им завидовал, ведь для певца самое главное – громкий голос. Я ходил в луга и терпеливо брал у этих ишачков уроки. Постепенно я превзошёл в пении своих учителей. Все мне это говорили: и товарищи, и родители. Ишаки, говорят, бледнеют от зависти, когда ты поёшь. Так что вам невероятно повезло, давайте-ка я для вас исполню арию Каварадосси, а?
– Ой, нет, только не это. Боюсь, соседи не оценят. Это бы вам лучше там, в лугах.
На улице вдруг потемнело, прогремел сильный гром, сверкнула молния.
– Вот это да! Похоже, небесам тоже не по вкусу мои фиоритуры! Всё-всё-всё, больше не пою. Потерплю. Когда грохочут пушки, музы молчат.
Ливень разразился поистине тропический. От одного края неба до другого прокатывается неправдоподобной мощи гром, яростные молнии озаряют всё противоестественным, театральным каким-то светом.
– Как хорошо! Обожаю ливни, и гром, и молнии. Гомерический хохот! Безутешные рыданья! Так и хочется совершить что-нибудь великое! А что, слабо́ вам, Ксения Юрьевна, вместе со мной выскочить под дождь?
– Ни капельки не слабо́, Всеволод Илларионович! Я, может быть, больше вас люблю, когда стихии разыгрываются: Посмотрите, это же прямо генеральная репетиция конца света! «Гибель богов»! «Последний день Помпеи»! Вперёд, под дождь! Брависсимо!
Сплошная стена дождя. Молнии и гром. Вполне приличные на вид мужчина и женщина прыгают в потоках воды посреди тротуара и орут что-то в небеса. Совершенно иррациональный восторг! Восторг на уровне клеток и молекул. Вопят, что в голову взбредёт: «О, радость! Я знал, я чувствовал заране…», «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щёки…», «Близок уж час торжества моего!..», «Вы, стрелы молний, испепелите мою седую голову!».
Очередной невероятной силы удар грома расколол, кажется, надвое всю вселенную, и ослепительная ветвистая, в полнеба молния поразила двух объятых восторгом дураков.
…Трах-тарарах, тарарах! Иии – нет нас! Ура, нас нет! Нас нет, какое блаженство!!!
– Блаженство,